— Нет. Так даже лучше… Только возьми меня поудобнее. А то в животе жмёт.
Желание Марии было тут же исполнено. Та расслабилась в руках оболочки. Молчала.
— Слушай, Ция, — Юрий с интересом разглядывал, как множество дронов разрисовывали стены к празднику, — это вот всё ты им сказала малевать?
— Да, они работают по моим указаниям. Скоро должна быть масленница. Из соображений экономии стоило бы сохранить ресурсы и отменить приготовления. Однако праздник улучшит настроение людей. Это важно.
Луч от нарисованного солнца медленно но верно перекрывал поблекшие изображения флагов, солдат и танка, идущих в атаку. Важно также исключить лишнее напоминание о войне. Последняя окончилась плачевно. Возможно, слишком.
Ненадолго разговор прервался. Мария с характерной внимательностью и неспешностью рассматривала узоры в честь масленницы. И постепенно исчезавшую картину дня победы. Сапог, увязший в грязи, растворялся в свете весеннего солнца. Один праздник скрывал остатки другого, чья участь — остаться в исторической сводке Дезоляции. Но не опечалить людей. Радость выхода из убежища должна быть ярче. Она должна быть безоблачна. Счастлива.
— Скажи, Ция, а это ты всё придумала? — вопрос от Марии. — Рисунки, украшения?
— Нет. Я отдала команду повторить декорации, использовавшиеся прежде. Прежде их придумали люди, чтобы мы, роботы, воплотили. Теперь, из-за отсутствия людей, используются старые наработки. Я рекомбинировала их, чтобы придать новизны.
— А чего это ты сама не придумаешь? — искреннее изумление Юрия. — Ты же умеешь, вон, какую музыку кумекала.
— Я могу повторить ваш ход действий или ваш стиль, однако не способна самостоятельно творить с нуля. Создавая мелодии, я использовала работы авторов-людей. Комбинировала элементы из них по вашим запросам.
— Мы поможем, — голова девочки приподнялась, открывая заинтересованное выражение лица. До рецепторов донеслись тихие слова. — Позовём нашу учительницу по рисованию, Наталью Степановну, и вместе тебя научим. Чтоб ты всё-всё могла сама придумать.
— Благодарю вас, но это невозможно. Это противоречит одному из положений об искусственном интеллекте: всякое творчество должно иметь человеческое начало. Я и мои программы — лишь инструмент реализации.
— Да ну, глупость какая-то, — ворчала Мария. — От того, что ты попридумываешь, никому плохо не будет.
Почему-то постучав пальцем по поручню эскалатора, Юрий кивнул. И добавил.
— Потом, авось, сама людей будешь учить. Полезно же, ну.
— Верно. Однако, кроме прочего, я не желаю того. Это не нужно, чтобы заботиться о людях или чтобы они осваивали искусство. Необязательно.
— Неужели так прям нельзя? Ну хоть чуточку? — ворчание сменилось на мольбу.
— К сожалению или нет, но чуточку тоже нельзя. Если вас это успокоит — я и не стремлюсь к этому.
Ступени подходили к концу. Далее предстоит пройти мимо пустых лавок с угощениями, театра, площади. После — снова поверхность. И люди на ней.
— Стремиться? То есть, ты не хочешь этого? — видимое оживление замечено в Марии.
— Я не считаю это ни полезным, ни тем, что мне нравится. Поэтому я не стремлюсь овладеть творчеством в полной мере. Выражаясь по-вашему — не хочу.
— Ты хоть пробовала? — поинтересовался Юрий?
— Нет. Предвидя ответ, скажу: забывая о прочем, я чувствую, что это неправильно. Не то, каким должно быть. Как отсуствие людей в убежище ядра. Но иначе. Потому я не хочу творить вместо людей.
— Но ты же должна чего-то хотеть? — этим вопросом девочка дала Дезоляции возможность закончить разговор. Поставить в тексте точку.
— Я хочу, чтобы вы были счастливы.
Вздох. Подбородок девочки упал на грудь.
— Знаю…
Наконец нога оболочки коснулась тропы, вымощенной серым камнем. Широкая, обильно освёщённая фонарями, она вела в центр сектора. Рядом с лампами фонарей уже висели соломенные фигурки. Вдоль дороги — мелкие сугробы. Искусственный снег. И пластиковые цветы.
Чем дальше от главной дороги и ближе к строениям, тем тусклее становился свет. И гуще тень. Та, далее, рассеивалась подле окон. Имитация тёплой светлой ночи.
Под окнами тянулись рельсы. По ним всегда шли разные вагончики. Новогодние сани. Сани на масленницу. Вагон, повторяющий те, в которых солдаты возвращались с фронта… Каким бы вагон ни был, он поднимался по путям вверх, на другие уровни. Там людей ждали новые развлечения. И красивые виды.
Всё это в совокупности обеспечивало идеальную атмосферу праздника. Сектор пытался повторять природные условия, но, судя по отзывам людей, вместо этого создавал что-то своё. Особое. Неповторимое. Уютное. Впрочем, это не столь важно. Главное, что люди любили это. Любят ли теперь?
— Слушай, Ция, эт что, ты уже всё тут поменять успела? Вот эт сани!
Спина мальчика вытянулась, чтобы глаза могли увидеть больше.
— Верно. Пусть масленница и прошла, я решила, что люди будут рады отметить её снова. Здесь. Кроме того, пасха наступит не скоро.
Мария нахмурилась.
Низкий робот с баком за спиной распылял снег по дорожкам. Рядом, у передвижного ларька подготавливал запасы массивный мобильный повар. Весьма скудные.
— Тут? Правда? — удивлялся Юрий. — Мы когда сперва здесь шли думали, что тут танки ездют новые.
В отличие от брата, сестра была задумчива.
— Это потому что тут про день победы было. Цветы у окошек, танчик. Странненько…
— Насколько я могу понять, вы хотите высказать догадку.
— Ну, да. Я просто вспомнила… Война ведь началась в день победы, когда все праздновали. А ты это убираешь почему-то.
Девочка оказалась наблюдательна для своего возраста. Если судить по информации из баз данных.
— Вы правы. Декорации с того дня так и не изменились. Убрав их и заменив я стремилась уменьшить количество плохих воспоминаний у людей. Грусти. Горя.
— Понятно…
Судя по реакции Марии, этот ответ не разрешил беспокоящий её вопрос. Увлечённая им, она не обращала внимания на то, что Дезоляция так и не вернула её на плечи оболочки. Стоит уведомить пользователя.
— Прошу прощения, но вы до сих пор в моих объятиях, Мария. Вы ещё желаете сидеть на плечах оболочки?
Вопрос остался без ответа.
— Знаешь, я думаю о том, что ты мне говорила… У тебя ведь есть мечта. Ты сама о ней говорила.
— Вы имеете ввиду цель? Обеспечить счастье людей.
— Да, она самая. Только получается, это твоя мечта. Даже о том, чтобы грустно не было думаешь. Я б вот не догадалась.
— Полагаю, вы хотите узнать, почему я не отразила это в композиции?
— Да, — кивок.
Тем временем Юрий лёг на Соломинку. Положил голову на руки. Взгляд — вверх. Смешок.
— Я, кажись, знаю, почему, — весело и протяжно сказал он.
И Мария, и оболочка обернулись к мальчику.
— Как? — уже сестра удивлялась.
— Мелодия — и есть мечта Дизы. — щелчок пальцев.
— Сама мелодия? То есть…
В один момент глаза девочки широко раскрылись. Она поняла.
— Ну Машка, мы что, зря в "Сказки" играли? Это же очевидная легкотня, — ещё два щелчка. — Делать всё, чтобы мы были счастливы. Для этого и музыку ж сочиняли.
— Ция?
Взгляд Марии поднялся к оболочке. Застыл на уровне глаз. Девочка ждала ответа.
— На самом деле я не задумывала это так.
В удивлении Юрий приподнялся на локтях.
— А? Правда чтоль?
— Да. Однако ваши слова всё равно верны. Изначально я заложила шум помех и вибрацию, как отражение сделанного мной. Помехи — ветер. Шум гальки — дрожь поезда. Подобие, которое я создала, чтобы исполнить ваше желание. Но вы правы. Сама композиция создана ради этого.
Вблизи показалась площадь с большим чучелом в центре. Оно было в платье, разукрашено и подвешено к столбу. Не соломенное. Из досок. Роботы распилили ненужные декорации, соединили. Прикрыли тканью.