— Ты только и делаешь, что стараешься для нас, — выдохнула Мария.
— Агась. — поддержал Юрий.
— Только так я достигну цели, — подвела итог Дезоляция.
Тишина. Только их шаги и работающие вокруг механизмы раздражали аудио сенсоры. Но недолго.
— Скажи, Ция, — разнообразила звуки Мария, — а что ты сделаешь ради моего счастья?
— Многое. Однако, лишь то, что не затронет счастья другого человека и не будет идти против закона.
Сощурившись, брат пригляделся к сестре.
— Мне особо много и не нужно. Просто пусть у тебя будет что-то, чтоб ты была счастлива. Вот сама-сама, без людей.
— К несчастью, это невозможно, Мария.
— Тогда… — голова опустилась. — Заботься и о себе. Чуть-чуть, — удивительно, но теперь девочка не настаивала.
Чучело было уже прямо перед ними. Готовое. Скоро его можно будет поджечь. Проститься с долгой зимой. Очень долгой.
— Обязательно. Это лишь поможет заботиться о вас.
После следует поприветствовать весну. Рост жизни. Затем лето. Её расцвет. Осень… Осень не наступит.
Они остановились. Дезоляция без особого труда могла сказать, что дети и сами этого хотели. Такая конструкция из досок должна быть чем-то новым для них. Интересным.
Как и стоило ожидать, Юрием было озвучено не восторженное мнение.
— Странное какое-то чучело. Только доски, и те на вид так себе.
— Как бы то ни было прискорбно, для праздника не хватило соломы. На складах остались только старые декорации. Их и переработали для чучела.
— Зато теперь оно у нас есть, — с улыбкой сказала Мария. — Только…
Пауза.
— Вы желаете что-то изменить в нём?
— Нет. Я хочу, чтобы это ты сделала. Сама.
Упорство Марии проявилось вновь. И ярче прочих качеств.
— Как уже было сказано, я не могу творить сама от начала и до конца.
— А я хочу! — несмелое восклицание. — И знаю, что ты можешь, — ставшее подбадриванием. — Я помогу.
Сейчас не стоит противодействовать — это приведёт к разочарованию. Однако можно притвориться. "Подыграть".
— Хорошо, попробуйте.
Глубокий вдох. Мария готовилась.
— Тогда подними меня на плечи, пожалуйста. И будем делать чучело по-твоему.
Оболочка исполнила пожелание девочки. В то же время ближе подлетали дроны, необходимые для возможных манипуляций. Каждого из них провожал взглядом Юрий. Беззвучно
— Скажи, что тебе больше нравится?
— То же, что и вам.
Девочка в гневе стукнула по голове оболочки. Слегка. Ладонью. Слабость или воля сдержала её? Неясно.
— Ну Мила!
Истерика была предупреждена братом.
— Машка, не ори, — махнул рукой, морщась. — А то опять Нудой станешь.
Ответом стало бурчание. За ним последовало смирение.
— Ладно. Тогда так — скажи, что будет лучше смотреться?
На чучело было нанесено улыбчивое выражение в детском стиле. Всё простыми чертами. Отличались только ширина и длина линий. Самый распространенный вариант. Простой и аутентичный.
— Зная, что такое масленница — всё хорошо так, как оно есть. Я изначально подбирала модель чучела с учётом праздника.
Это явно не было то, чего так желала услышать Мария.
— Ну Ци-и, ну постарайся хоть чуть-чуть, — прозвучала досада. Которая быстро исчезла. — Вот, давай я покажу как и ты повторишь, ладно?
— Если вы хотите.
— Тогда гляди. Видишь улыбку? — палец указкой направился на кривую красную линию. — Добавим ей ещё одну чёрточку. Чтобы она выглядела как английская "Ди".
Миниатюрный дрон-вертолёт подлетел к лицу и сделал сказанное. Лицо чучела приобрело более шутливое выражение. Оно будто смеялось.
— Так быстро, — удивление Марии.
— Я не могу позволить нам задержаться здесь слишком надолго. В этом причина использования дронов. И, следовательно, быстроты.
— Ты прям как бяка чёрствая, — хмыкнув, девочка сложила руки на груди.
Лучше не развивать тему.
— Вы желаете поменять что-то ещё?
— Нет, Ция, теперь твоя очередь.
— Как скажете.
Действуя по подобию Марии, Дезоляция отдала дронам приказ добавить несколько линий глазам. Сверху — брови, снизу — складки кожи. Лицо стало просто радостным. Гостеприимным.
— Вот видишь! Можешь ведь. Сразу лучшк стало!
"Торжество" обрадовало девочку. Не стоит раскрывать ей суть. Не сейчас.
— А теперь давай сама что-нибудь придумай.
— Я могу предложить вам создать эффект кисти. Или же добавить больше деталей. Например, отметить щёки красными кругами вместо палочек.
— Давай попробуем щёки.
Скоро по бокам от рта появился румянец. А Мария всё продолжала запрашивать возможности изменения лица чучела. Всё сводилось к трём факторам: детали, форма, цвет. Неудачные изменения отменялись. Удачные оставались. Одно было неизменным — всякий раз сама Мария выбирала, как поступить и что хорошо. То ли не понимая, то ли увлёкшись. Это неважно. Главное, сестра не расстраивалась. Брат же хмурился. Догадывался о чём-то. Вероятно. Его глаза всякий раз обращались на оболочку, когда из динамиков доносился голос Дезоляции. И на Марию, когда её губы преобразовывали дыхание в слова. Он нашёл что-то примечательное в беседе, но сам об этом не говорил. Не мог выбрать слова?
Так или иначе, преображение чучела было окончено. Рисунок лица остался минималистичным, но стал богаче деталями. Из черточек вырос нос с ноздрями, румянец на щеках приобрёл градиент, в глазах выделились зрачки. Справа от рта родинка.
— А ты всё-таки красиво можешь, — к девочке вернулась тихая весёлость. — И сама.
— Без вас этого бы не получилось.
— И без тебя — тоже.
Юрий привстал. Он осознал происходящее? Может быть. Мальчик так и не высказал того, о чём думал. Вместо этого он посмотрел на оболочку. Вопросительно. Затем его брови сомкнулись
— Ция, давай теперь платье по-твоему сделаем?
Мария не замечала ничего вокруг.
— Я была бы рада, однако нам следует продолжить путь. Совсем скоро солнце зайдёт за горизонт.
— Точно, до темноты же… — печальность. Вздох. — Ну, тогда пошли.
— Пора бы, — согласился мальчик. Поехали, а то… я тут усну с вами.
Любопытно. Юрий неудачно попытался скрыть что-то. Но сестра не заметила. Не слушала?
Гидравлика вновь подняла нижнюю конечность, но её звук внезапно заглушил голос девочки:
— И, Ция… Возьми меня опять на руки.
— Как скажете.
Девочка повисла меж верхних конечностей оболочки с широкой улыбкой на лице. Она тихо подпевала композиции Дезоляции, что не останавливалась ни на секунду. Пока брат лежал на Соломинке. И смотрел на неё.
Дети не обронили больше ни слова…
…В течение двенадцати секунд и пятидесяти семи милисекунд. Новый рекорд.
Бог из машины
Заходящее солнце глядело на только-только проснувшуюся жизнь. Темнело, а на земле не было и крупицы сна: люди, выросшие из-под земли, что подснежники, неустанно сновали туда-сюда, поглощённые своими странными делами. И хорошо было бы понаблюдать за ними ещё немного, узнать, чем они занимаются по ночам, но никак. Время зовёт на другой край земли, пустынный и жестокий.
Людям же часы были не указ. Они не собирались спать, боролись с усталостью. Кто проигрывал эту битву, обращался к пробудившимся роботам. Механический бармен без устали выкачивал запасы кофейного порошка и разливал безвкусный, но всё же бодрящий напиток. Кому-то больше нравился чай, и тогда робот растворял в кипятке другой порошок, посветлее. Впрочем, вкус не сильно отличался. Бармен уже не мог его поменять — у всего остального вышел срок годности. Даже у сухого молока.
Нисколько не расстроенный скудным ассортиментом, высокий, уже в возрасте мужчина попивал из объёмной кружки свою порцию. Он был гладко выбрит, с почётной сединой в зачёсанных бурых волосах и с обвисшим вечно хмурым лицом, которое следило за строками на экране уличного терминала. Позади, схватившись за старое шерстяное пальто, стояла взволнованная мать.