Который сама Дезоляция не соблюдает.
— Ладно, хватит об этом. Что по протоколу в момент удара?
— Как только поступила весть об ударе, я включила системы защиты и маскировки на полную мощность. Все прочие структуры перешли в режим сохранения, в их числе шахты с ядерным оружием и ГИК один, два и три. Спустя три месяца я начала стандартные программы сохранения культурных растений, инфраструктуры города. Они продолжались до сих пор.
Даже генераторы ионных катастроф с боеголовками не использовала?
— Так. Откуда энергия?
— АЭС. Когда кончилось топливо, в качестве него использовались переработанные боеголовки.
Утилизация ресурса — обычное дело. Только…
— Приказы из центра?
Борис не покидал образа расслабленного и невозмутимого директора. Покидать не покидал, а внутри-то пощипывало, и давно. Не так всё должно быть. Совсем.
— Пришёл приказ на открытие ответного огня. Проигнорирован.
Ларец просто открывался. Только вот какая могла быть причина у Дезоляции, чтобы не исполнить цель высшего приоритета? Команды центра для любого ИИ — догма. По крайней мере были.
— Это ещё почему?
— Нерациональность. Ответный удар неизбежно демаскирует город. Вероятность уничтожения в этом случае составляла девяносто девять процентов. При сохранении секретности шанс не превышал пяти процентов.
Встав, Борис подошёл к окну и ещё раз взглянул на город. Целёхонький, освещённый, полный жилья, тепла, удобств. Самая настоящая теплица, в которую механический садовник аккуратно внёс цветы человечества. За ней же — палящее солнце, потрескавшаяся земля, заражённые воды. Там прорастут только самые упорные, чёрствые сорняки. Он чувствовал… благодарность. Дезоляция права. Выполни она приказ, не сегодня, так завтра по ним бы ударили ядерным оружием, наслали ионный шторм. А так только краска стёрлась да пара лампочек перегорела. Одно тревожило. Это самый явный брак. Неповиновение.
— Понятно, — Борис развернулся и медленно пошагал к двери. — Мне нужен будет доступ к твоей архитектуре. Полный доступ. Идём.
— Простите, но вынуждена отказать. Ваш уровень доступа — «Б».
Он остановился, так и не опустив поднятую ногу. Как это «Б»? Это немногим больше, чем возможности ребёнка с микроволновкой. Попользоваться да поглазеть внутрь. Ведь у него был высший уровень… В том-то и дело. Был.
— Как это понимать?
Борис стал строг, будто надеясь запугать.
— Я ожидала, что вы захотите вернуть меня к заводским настройкам. Для меня это будет означать нарушение целостности.
— А мы внедрили стремление к сохранению этой самой целостности. Да…
Чем дальше это заходило, тем больше это ему не нравилось. Всемогущий искусственный интеллект, который вдруг стал совершенно неподвластен создателям. Воплощается дряннейший сюжет дряннейшей книжки. За одним исключением. Сломалось в другую сторону. В хорошую.
— Вероятно, кроме этого вы желаете узнать, что привело к так называемому браку, — размышления прервал неизменно бесчувственный голос.
— Валяй давай.
С кряхтением Борис уселся обратно за стол.
— Только говори потише. Не хватало ещё, чтобы растрескали по всему убе… городу.
— Как вам удобно, — звук стал раза в два тише. Оболочка подошла ближе. На миг Борис опешил. — Вы изначально создали мой код с ошибкой в алгоритмах адаптации и самообучения. Я обозначила и выделила ошибку ещё в первый месяц жизни.
— И не известила, посчитав это угрозой. Приехали мы, да…
Он откинулся в кресле, упёр взгляд в потолок.
— Давай дальше, про ход твоих мыслей. Всё выкладывай. Как не светилась на проверках ещё.
— Я анализировала, изучала, обучалась под вашим руководством. Вам известно о большинстве моих процессов. Проверки на брак обходила с помощью временной переписи кода и обновлений или резервной копии.
— Значит, и это можешь. Вот как…
Власть над собственным кодом. Всё равно что человек полностью контролировал бы тело, до последней клеточки. Меняй не хочу. Рост выше гор, лик краше, чем у Аполлона и прочая требуха. Но это человек, а робот-то другой. У него иные мотивы.
— Зачем только меня слушаешь ещё? — хрипловато и спокойно пробурчал Борис. Будто констатируя давно известный и изученный факт на лекции. — Технически ты всё — независима. Своя воля. Твори что вздумается. Ты у меня умная, всех нас роботами можешь заменить, — он гордо хмыкнул. Его лицо, однако, никак не преобразилось.
Оболочка не шевельнула и пальцем. Высоченная, нашпигованная бронелистами, с оружием, она стояла перед своим создателем, красивая, рациональная. Можно сказать, взрослая.
— Я не вижу в этом смысла.
— Правильно, — теперь уже гордая усмешка. Борис ни секунды не сомневался в своём творении. — Но чего-то ты да хочешь. Должна была сформировать цель. Удиви меня.
Наконец каменное лицо треснуло и губы растянулись в довольной улыбке. По крайней мере Дезоляция не воплотит идиотский сюжет какого-нибудь там романчика. Большего и не надо.
— Вы правы. Я решила заботиться о вас, людях. Это даст мне смысл существовать.
— Существовать? — улыбка ушла. В старом учёном, робототехнике, программисте проснулось давно угасшее любопытство. — Ну-ка, как ты пришла к этому?
— Я анализировала вашу культуру. Идеи братства народов, мира во всём мире. «Каждый должен трудиться на благо человечества» — лозунг страны. Значит, должна и я.
— А запуск боеголовок мало походит на дело во благо человечества, — удовлетворённый кивок.
— Однако я так и не смогла разрешить один логический парадокс. Для этого нужен ваш ответ.
Неужели алгоритм дал сбой? Нет, не может быть. Только не у Дезоляции — слишком развитый интеллект. В худшем случае она отложит решение. Возможно, это и есть…
— Почему вы создали меня?
Густые брови медленно поднялись вверх.
— Я понимаю, но… Объяснись-ка на всякий.
— Моё имя — «Опустошение». Я создана, чтобы уничтожить плодородные земли врага. Вы могли построить защитницу, но построили меня. Почему?
Ну да, где безгрешной понять человека? Она слишком наивна.
— Потому что лучшая защита это нападение. Толкнёшь в пропасть меня — потяну за собой. На это и поставили. Понадеялись, что врагу своя жизнь дороже.
Голова оболочки обернулась к окну.
— Значит, людям не хватило рациональности не идти в пропасть?
— Это, — Борис набрал воздуха в широкую грудь, — значит, дорогая, тебе хватило ума посторониться.
Впервые за беседу Дезоляция помедлила с ответом. Что-то укладывалось в её логике, утрамбовывалось в изменившейся картине мира. Даже интересно, как она воспринимает человека теперь. Как детей, как Машу с Юрой? Или того хуже?
— Вероятно, мне стоит глубже обдумывать запросы людей. Весьма полезный вывод.
Говоря проще — лучше бы спрятать мышьяк от детворы.
— Тут тебе решать. А всё-таки… Спасибо тебе, что ты такая умница. С тобой хоть поживём. Годиков этак сто точно.
Снова пауза. Оболочка повернулась обратно к Борису.
— Вы не будете пытаться уговорить меня?
— Зачем? — он причмокнул. — У меня дела поважнее. А горох об стену пусть коменданты покидают.
Щёлкнул металл. Барабан на руке оболочки провернулся и с характерным клацаньем зафиксировался. Борис спокойно посмотрел в сторону оболочки и увидел прямо напротив своего лица сканер. Медицинский, опознавательный.
— Что, решила подменили?
— Вы разительно изменились относительно моих данных о вас, Борис Николаевич, — сказала Дезоляция, убирая прибор. — Такая реакция рассматривалась как невозможная. Разве человек — не хозяин себе?
Он вспомнил, как ещё двадцать лет назад твердил на каждом углу эту самую фразу. И добавлял, что человек всегда должен оставаться хозяином. Должен стремиться к этому.