Молчание это пространство, в котором человек просыпается, а шумный ум это пространство, в котором человек остается спящим. Если ваш ум продолжает болтать, вы спите. Когда вы сидите в молчании, когда ум исчезает, когда вы слышите разговоры птиц, и у вас внутри нет ума, молчание... этот свист, чириканье птиц, и ум у вас в голове бездействует, лишь полное молчание... тогда в вас возникает родник осознанности. Он не приходит извне, он возникает в вас, он вырастает в вас. В противном случае, помните: вы спите.
Муж и жена спят. Около трех часов ночи жене снится, что она тайно встречается с любовником, и вдруг приходит ее муж. Во сне она кричит:
— О господи, мой муж! Муж, внезапно проснувшись, прыгает в окно.
И помните: это не шутка, это реальность; именно так вы живете. Именно так существует человек в своем обычном состоянии.
Желая вернуть любовь своего мужа, жена последовала совету подруги: когда он пришел домой поздно, она принесла ему тапочки и сигару, приготовила большой коктейль и, сев к нему на колени в тонкой шелковой рубашке, пробормотала:
— Пойдем наверх, милый!
— Почему бы нет, — отвечал замечтавшийся муж. — В любом случае, когда я вернусь домой, меня ждет ад.
Мы постоянно живем, очень невнимательные к тому, что происходит вокруг нас. Да, мы стали очень эффективны в том, чтобы что-то делать. Мы стали настолько эффективны, что, когда мы что-то делаем, нам не нужно для этого никакой осознанности. Это стало механическим, автоматическим. Мы действуем как роботы. Мы еще не люди; мы машины.
Именно это снова и снова говорил Георгий Гурджиев: человек существует как машина. Он многих обидел, потому что никому не нравится, когда его называют машиной. Машинам нравится, когда их называют богами; тогда они очень довольны, они так гордятся этим. Гурджиев обычно называл людей машинами, и он был прав. Если вы понаблюдаете за собой, вы поймете, как механически вы ведете себя.
Русский психолог Павлов и американский психолог Скиннер на девяносто девять и девять десятых процента правы в том, что они говорят о человеке: они считают, что человек это прекрасная машина, и это все. В нем нет никакой души. Я говорю, что они правы на девяносто девять и девять десятых процента; они упускают лишь очень маленькую область. И этой маленькой областью являются будды, пробужденные. Но это им простительно, потому что Павлов никогда не сталкивался с буддой — он сталкивался с миллионами таких людей, как вы.
Скиннер изучал людей и крыс, и он не нашел никакой разницы. Крысы простые существа, вот и все; человек немного более сложен. Человек это очень изощренная машина; крысы это простые машины. Крыс изучать легче: именно поэтому психологи постоянно изучают крыс. Они изучают крыс и делают заключения о людях — и их заключения почти правильны. Я говорю «почти правильны», потому что в этой одной десятой процента заключено важнейшее из всех явлений: Будда, Иисус, Мухаммед. Эти немногие просветленные — настоящие люди, но где Скиннер нашел бы будду? Конечно, не в Америке.
Я слышал:
Кто-то спросил раввина:
— Почему Иисус не предпочел родиться в двадцатом веке в Америке?
Раввин пожал плечами и сказал:
— В Америке? Это было бы невозможно. Во-первых, где вы найдете девственницу? Во-вторых, где вы найдете трех мудрецов?
Как Иисус может родиться без трех мудрецов и девственной матери?
Я слышал:
Однажды в церкви священник попросил подняться всех девственниц.
Поднялась лишь одна женщина с грудным ребенком в руках. Несомненно, она была его матерью, и священник спросил:
— Вы считаете, что вы девственница? Вы же мать!
— Да, я мать — но эта девочка девственна, и она не может встать сама.
Могли Скиннер где-нибудь найти будду? И, даже если бы он нашел будду, его предвзятые идеи и предрассудки не позволили бы ему увидеть. Он продолжал бы видеть своих крыс. Он не смог бы понять ничего такого, что не умеют крысы. Крысы не медитируют, крысы не становятся просветленными. А его концепция человека это лишь увеличенная форма крысы. И все же я говорю, что он прав относительно подавляющего большинства людей; его заключения не ошибочны. И будды согласились бы с ним относительно так называемого нормального человечества: нормальное человечество глубоко спит. Даже животные не спят так глубоко.
Видели ли вы оленя в джунглях — как бдительно он смотрит, как внимательно он ходит? Видели ли вы птицу на ветке — как разумно она постоянно наблюдает за всем, что происходит вокруг? Если вы приближаетесь к птице, она позволяет вам подойти на определенное расстояние; подойдите ближе, и она улетит. Она сохраняет некоторую бдительность относительно своей территории. Если кто-нибудь входит на эту территорию, это опасно.
Если вы оглядитесь вокруг, вы будете удивлены: человек кажется самым сонным животным на земле.
Женщина купила попугая на аукционе, где распродавалась мебель из публичного дома. Чтобы он забыл свой вульгарный словарный запас, она на две недели закрыла его клетку платком. Когда в конце концов платок был снят, попугай огляделся вокруг и заметил:
— Новый дом. Новая мадам. Когда мимо прошли дочери этой женщины, он добавил:
— Новые девочки.
Когда же поздно вечером пришел домой ее муж, попугай сказал:
— А вот и старые знакомые клиенты! Привет, Джо!
Человек находится в очень плачевном состоянии. Фактически, в этом смысл христианской притчи о падении Адама, о его изгнании. Но почему Адам и Ева были изгнаны из рая? Они были изгнаны, потому что они съели плод с дерева знания. Они были изгнаны, потому что они стали умами и утратили свое сознание. Если вы становитесь умом, вы утрачиваете сознание — потому что ум означает сон, ум означает шум, ум означает механичность.
Если вы становитесь умом, вы утрачиваете сознание. Поэтому, вот вся работа, которая должна быть выполнена: как снова стать сознательным и потерять ум. Вы должны выбросить из своей системы все, что собрали в качестве знаний. Именно эти знания заставляют вас спать; поэтому, чем больше человек знает, тем крепче он спит.
Таким же было и мое наблюдение. Невинные крестьяне в деревнях гораздо более бдительны и пробуждены, чем профессора в университетах или пандиты в храмах. Пандиты это не более чем попугаи; академики в университетах наполнены не чем иным, как навозом священной коровы, абсолютно бессмысленным шумом — просто умы и никакого сознания.
Люди, которые работают с природой, — крестьяне, садовники, дровосеки, плотники, художники, — гораздо более бдительны, чем люди, которые работают в университетах деканами, проректорами и ректорами. Потому что, когда вы работаете с природой — природа бдительна, деревья бдительны; их бдительность, несомненно, другой формы, но они бдительны.
Сейчас есть научные доказательства их бдительности. Если приходит дровосек с топором в руке и явным намерением срубить дерево, все деревья, к которым он подходит, дрожат. И сейчас имеются научные доказательства; когда я говорю это, это не поэзия, это наука.
Сейчас существуют инструменты, определяющие состояние дерева: счастливо ли оно, испугано ли оно, печально или восторженно. Когда приходит дровосек, все деревья, которые его видят, начинают дрожать. Они осознают, что смерть близка. А дровосек еще не срубил ни одного дерева: он только приближается...
И еще одна вещь, гораздо более странная: если дровосек просто проходит мимо, без определенного намерения срубить дерево, тогда ни одно дерево не пугается. Это тот же самый дровосек, с тем же самым топором. Кажется, что на деревья влияет его намерение срубить дерево. Это означает, что деревья понимают его намерение; это означает, деревья воспринимают каждую его вибрацию.
И еще один важный факт был научно зафиксирован: если вы приходите в лес и убиваете животное, пугаются не только животные повсюду вокруг, но и деревья. Если вы убиваете оленя, все олени вокруг чувствуют вибрацию убийства, они становятся грустными; в них возникает трепет. Внезапно они испытывают страх без всякой определенной причины. Возможно, они не видели убийства оленя, но каким-то образом, тонким образом, это воздействует на них — инстинктивно, интуитивно. Но это воздействует не только на оленей — но и на деревья, на попугаев, на тигров, на орлов, на траву. Случилось убийство, случилось разрушение, случилась смерть — все вокруг подвержено этому воздействию.