Дома ждал очередной сюрприз, долгожданный, но не уверен, что приятный — мне прислали-таки дьявольский договор! Всё-таки конферансье не шутил…
Комната оказалась открытой, как и посылка. Что за нах? В фанерном ящике с маркировкой Почты России лежала тоненькая папка и толстенный гроссбух. В папке оказалось какое-то задание по написанию курсовой, а талмуд представился как некий справочник, чуть ли Большая Советская Энциклопедия.
Я обернулся на звук, в проеме стоял Толик в семейниках, майке-алкоголичке и грыз яблоко.
— Здорова, Ванёк, — поздоровался сосед. — Тут тебе посылка пришла, так что — пляши!
— Так открытой и пришла? — уточнил я, представляя, как реально пляшу, но на его костях. Наглый, оборзевший урод…
— Да не, там курьер настаивал, чтоб ее приняли, осмотрели и расписались, иначе грозился обратно на пункт выдачи увезти. Я расписался, помог тебе, мне не в падлу, но с тебя магарыч.
Вот ведь сука…
— Да базару нет, — хищно, против своей воли улыбнулся я, — свои люди, сочтемся.
— А что там за талмуды? — лениво поинтересовался сосед.
— Материалы по курсовой, озадачили в институте написать. На конференцию поеду. В Москву, — я зачем-то показал пальцем вверх.
— А ну ладно, — сосед окончательно потерял интерес к разговору и благополучно свалил.
Я закрыл дверь на замок и осмотрел посылку еще раз. Она изменилась. Осталась только маркировка Почты России. В папке был бланк договора в двух экземплярах, а талмуд стал приложением, на шестьсот шестьдесят шесть страниц.
Договор был довольно краток и сух, но это только добавляло ему респектабельности. В себе в основном имел формулировки и ссылки на части приложения. Я расположился за столом, включил лампу и с выскакивающим из груди сердцем принялся за изучение. Почему-то я ни на секунду не сомневался, что этот предмет реально прибыл из ада — от него так и веяло чем-то жутким и потусторонним, серой и не искупленными грехами.
Черт, если всё читать, то тут неделю разбираться, не меньше. Попробую понять главное и подпишу. В том, что я его подпишу, сомнений уже не оставалось. Я не мог не заметить, что всё мое бытие центрировалось на этом договоре, я ждал его как ману небесную, бессознательно считал его решением всех моих проблем. Как при таком раскладе не подписать?
За окном загудел автомобиль, запищал сдавая назад. Черт, уголь привезли, а я и забыл. Надо быстро перекусить, а то неизвестно на сколько это затянется.
Самосвал вывалил гору угля у забора в палисадник. Углярка у бабы Тони была с какого-то перепуга располагалась внутри, надо было пройти весь внутренний дворик чтобы в нее попасть. Уголь приходилось грузить в ведра и таскать через весь двор. Начали споро, даже пассия Толика поначалу помогала. Потом сосед предложил разделить труд, один набирает ведра, другой таскает, потом меняемся. Сам взялся нагружать.
Леля, покрутив для виду задом, минут через десять технично потерялась. Толик всё больше курил, а потом словил важный звонок и тоже исчез, обещав вернутся через полчасика. Вот так всегда, вроде начинается за здравие, а кончается за упокой. Сколько раз зарекался в групповухах с этой парочкой не участвовать, и каждый раз не знаю, как отказать. С Толиком-алкоголиком делить нужно было не работу, а всю кучу угля на две полвины, чтоб каждый таскал свою часть, и не филонил. Что я в итоге и сделал.
Единственное что радовало в пяти тоннах угля это то, что моими из них была только половина. Закончил со своей частью я ближе к девяти. Руки тряслись с непривычки, мозоли вскрылись, спина болела. Завтра вообще поди не встану. Жизнь — боль…
Перед началом изучения договора сел попить чаю и слегка отдышаться, но даже этого не позволили сделать. Старая карга, увидав что работа встала, засуетилась и стала всяческими путями убеждать меня закончить ее, поскольку если дождь не замочит, так за ночь сердобольные соседи растащат, как пить дать. Соглашаться не хотелось и в ход баба Тоня пустила набор своих стандартных угроз: «Выселю!», но в качестве поощрения пообещав, что с Толиком потом серьезно побеседует.
Это был полный писец. Я две с половиной тоны дотаскивал на одной силе воли, напрягался, форсировал себя из последних сил, видя, что моя часть кучи заканчивается. Я даже больше перетаскал, чем следовало. Необходимость подчищать хвосты за Толиком бесила. А еще я чутка схитрил, все крупные камни оставил ему. Теперь пришлось брать кувалду и колоть камни. Закончил я далеко за полночь, о том, чтобы углубиться в договор не было и речи. Вообще не соображал, боль во всем теле не давала сосредоточиться ни на чем другом, кроме лежания в кровати.