— Я хотела тебе сказать, но не знала как.
«О, боже мой, нет! Я не могу потерять еще кого-нибудь. Я не могу этого сделать». Будто кто-то схватил меня за горло.
— Ты умираешь? — выдохнул я.
— Нет, — трепет ее ответа немного успокоил меня.
— Это так? И ты боялась сказать мне, — я резко указал на магазин, на нее и на себя. — Зачем мы это делаем?
— Я не умираю, — сказала она, задыхаясь и хватаясь за приборную панель. — Это ты. Только ты. Если ты успокоишься на минутку, я буду в порядке.
Я мгновенно успокоился, на миг уставившись на нее, в то время как разговор в Pond & Duck проигрывался в моем сознании. «У меня очень чувствительный желудок. Быть вокруг людей может быть очень трудно для меня», — сказала она.
«Это ты. Только ты».
— Из-за меня тебе плохо?
— Это не то, о чем ты думаешь. Оставь это, Куинн, — взмолилась она.
— Но это я, верно? Я заставляю тебя болеть? Ты сказала, что это зависит от того, что происходит вокруг, но выходит, это зависит от того, рядом я или нет, — даже когда слова скатились с моего языка, я не понимал их. Как мог один человек сделать ее больной?
Она откинулась на спинку кресла и, казалось, смирилась с чем-то.
— Ты в замешательстве. Я понимаю, но если ты успокоишься, я объясню.
Я заглушил двигатель и сделал несколько глубоких размеренных вдохов. Уиллоу молчала, ожидая, что я сделаю так, как она просила. Когда она положила свою руку на мою, я почувствовал себя бесконечно лучше. А когда мое дыхание стало более ровным, она заговорила.
— Не все в Вудлэнд Крик — те, кем они кажутся. Это город, в котором полно людей с особыми способностями, — она повернулась ко мне, гораздо более похожая на себя обычную. — Я — одна из тех особых людей, Куинн.
Конечно, она была особенной. Ее особенность давала мне повод вставать каждый день.
— Ты знаешь, что такое эмпат?
Я покачал головой в недоумении.
— Эмпат — это человек, на которого воздействуют энергетика других людей. Некоторые эмпатиты не такие сильные. У них может быть только смутное ощущение позитива и негатива. Они могут даже не знать, кто именно источник энергии. Другие эмпаты, как и я, являются сильными и могут выявлять каждую эмоцию, которую окружающие люди испытывают, когда они ее испытывают. В моем случае, я чувствую эмоции других людей, как свои собственные.
Я провел рукой по рулю.
— Значит, ты что-то вроде телепата?
— Нет, — сказала она непреклонно. — Я не знаю, о чем ты думаешь. У меня есть только некое понимание того, что ты чувствуешь, а не мысли и мотивации, стоящие за этим.
— Ты чувствуешь то, что чувствую я? В момент, когда я это чувствую? — это была полная чушь. Я всегда знал, что Уиллоу отличается от других, но никогда не считал ее безумной.
Она откинула голову на сиденье и закрыла глаза.
— Если ты злишься, я тоже злюсь. Если ты скорбишь, я тоже. Когда ты думаешь о прошлом, я словно иду рядом с тобой. Я не знаю, что произошло, пока ты был в Афганистане, но я чувствую твои потери, как будто они мои собственные.
— Что я чувствую прямо сейчас? — мои слова были короткими и четкими, направленными на Уиллоу так же, как вражеская стрельба, которую я думал, что слышал в магазине.
— Смущение. Недоверие. Злость.
— Ну, это легко. Ты издеваешься надо мной. Конечно, я смущен и не верю. Что ты чувствуешь?
Слеза катилась по ее щеке, но она не открывала глаз.
— Смущение. Неверие. Грусть.
— Потому что это то, что чувствую я? — спросил я, уже потянувшись к дверной ручке.
— Нет, потому что я знаю, что потеряла тебя.
Я выскочил из грузовика и побежал, прислушиваясь только к звукам моих ботинок, стучащих по асфальту, и игнорируя надоедливый голос в моей голове.
Бег — это единственное, что могло бы помочь. Это был единственный способ понять мир вокруг меня. Тротуары Цинциннати были плохой заменой лесов за домом Уиллоу, но я бежал, не заботясь о том, что меня окружает. Коммерческий квартал сменился жилым, и я понял, что бежал уже в течение долгого времени. Скорее всего, больше часа. Умышленно или нет, я проложил мили между собой и Уиллоу.
Я все еще не знал, что чувствую по поводу того, что она сказала мне. «Возможно, я должен спросить ее», — подумал я с горечью.