— Никогда нельзя пытаться изменить чужую судьбу. Если ты хочешь понять своего парня, тебе нужно прочитать книги.
Книги.
Клайв упоминал книги уже в третий раз.
— Какие книги, мистер Хансен?
Он рассердился, как будто я уже поняла это сама.
— Дневники Дженис. Она все записывала. Все женщины в моей семье. Они где-то в этом старом доме. Найди их и вернись к 1962 году. Ты можешь прочитать о Кларе самостоятельно. Двадцать лет спустя ты найдешь имя Куинна Диаборна. Годами ранее — вражду Белер-Бёрдвел. Это все есть в книгах. Знание сильнее волшебства, моя дорогая, милая Уиллоу.
— Мне нужно идти, — сказала я, вскакивая со стула.
Он кивнул с грустной, но довольной улыбкой на лице.
— Я думаю, ты можешь. Счастливого пути, дорогая.
Я бросилась на кухню и кинула свой фартук в корзину.
— Райан? Можешь с Лэсом справиться с обедом без меня?
— Конечно. А что?
— Разве ты не слушал мой разговор со Стариком Хансеном?
— Немного. Старик не позволяет мне слышать большинство сказанного. Я терпеть не могу разговоры, когда у меня есть только одна сторона истории.
Я закатила глаза.
— Так живет весь мир, и мы, кажется, справляемся. Послушай, мне нужно идти. Ответ на проблемы Куинна — в старых дневниках Дженис в подвале.
— Иди, — сказал он, указывая на заднюю дверь. — Я дам Лэсу знать.
Я пролетела через двор с единственной целью, едва замечая тяжелые облака, нависшие над Вудлэнд Крик. Я проскользнула в дом через заднюю дверь и прислушалась к Куинну. Музыка и удары доносились сверху с лестницы. Я не хотела, чтобы он знал, что я в доме. Как можно тише, я на цыпочках прошла по коридору, избегая скрипучих досок, и открыла дверь в подвал. Я не планировала выходить оттуда, пока не узнаю, почему Куинн был в книгах Дженис.
Глава 16
Куинн
Как уже бывало, я заснул и снова проснулся. Но на этот раз все было по-другому. Я ни от чего не убегал. Я бежал к чему-то. «Или кому-то».
Тонкий слой снега покрывал лед и хрустел с каждым пройденным шагом. Все еще тяжелый воздух висел над Вудлэнд Крик. Это положит начало долгих месяцев мрачного холода. Еще больше снега выпадет в течение ночи. Я приветствовал его, хотя не мог сказать точно, почему.
Очень часто на миссии мои ноги быстро шествовали по замерзшей поверхности. Они ходили и на более опасных местностях, чем эта. Горы Афганистана хорошо подготовили меня к моей нынешней задаче. И на этот раз на мне нет тяжелых ботинок. Никакого оружия. Ни сумок. Я никогда не чувствовал себя легче на ногах. Ветвь ударила меня по лицу, а я едва почувствовал это.
Я был свободен.
Было время, когда бег был единственным способом успокоить шум после ужасного дня. Это было сладкое облегчение после пережитого ужасного всепоглощающего бесконечного шума, который пришел с воспоминаниями. Он не позволил бы мне уйти. Я был связан с ним, как был связан с людьми в этом шуме. Бег долгое время был для меня единственным реальным облегчением, но иногда даже это не срабатывало. К счастью, я нашел еще лучшую терапию.
Я был не один.
Уиллоу была моим новым спокойствием. Она плавно вошла в мою жизнь и переменила мой взгляд на все, включая меня самого. Сегодня утром я открыл ей часть своей разбитой израненной души и рассказал ей о кошмарах, приходящих в полночь, и о том, как неловко бывает просыпаться по утрам. Она даже не вздрогнула. Как всегда, она принимала мои слова и продолжала тянуть меня вперед. Она взяла предложенный кусочек моей разбитой души и приняла его на хранение. Таких было еще достаточно, но вскоре она увидит их все.
Я влюбился в нее.
Это было неизбежно. Она была такой же совершенной, как я был поврежденным. Она была такой же чистой, как я запятнанным. Она была моей идеальной противоположностью, и я любил ее такой. Я старался быть целым снова, потому что она этого заслуживает, но было бесконечно приятно знать, что сломанные кусочки были для нее столь же ценными, как и все остальное. Она не говорила мне этого, но я уже знал, что она тоже любит меня. Знание этого и то, что я смогу рассказать ей об этой пробежке, когда приду домой, наполнило меня счастьем.
Я перепрыгнул через ручей и ощутил почву под моими ногами. Очень скоро здесь будет настоящий каток, будет трудно добыть воду. Что-то инстинктивно подсказало мне, что это должно касаться меня, но сегодня это не так. Ничто не волновало меня, когда я приближался к месту, где видел ее в последний раз.
«Она здесь».