Будучи новопостриженным монахом, я очень хотел получить духовные наставления от такого опытного монаха, как отец Гавриил. Он плохо себя чувствовал и лежал в своей келье. Старец не юродствовал, он давал серьёзные советы и наставления о монашеской жизни. «Выше всех канонов и уставов — любовь», — сказал старец. Затем он позвал монахинь и велел накрыть стол к трапезе. Попросил принести «профессора» (так он называл красное вино). Передал мне стакан вина и благословил «пить до дна» (так и сказал по–русски). Я выполнил благословление. Больше он не предлагал. После того как ушли монахини, он сказал: «Они думают, что мне плохо, а в действительности я счастлив — чем сильнее боль, тем ближе я к Господу». Немного помолчав, добавил с грустью: «Как мала моя вера — я выпил лекарство от боли в желудке. Разве может помочь лекарство, если Сам Всемогущий Бог попускает такое испытание для меня». Во время нашей беседы в дверь постучались с молитвой. Отец Гавриил благословил, и вошли две женщины. Они сказали, что, услышав о его болезни, пришли навестить его и принесли пирожки. Отец Гавриил начал юродствовать: «Кто вам сказал, что я болен? Я всего лишь прилёг, чтобы спину расправить». Одна из женщин попросила старца дать ей руку. Отец Гав–риил посмотрел на меня и, грустно улыбнувшись, спросил: «Зачем ей моя рука?!» Она взяла его руку и начала заговаривать. Тут отец Гавриил как закричал: «Отпусти сейчас же мою руку, ты что, не знаешь, что я монах?! Сейчас же убирайтесь отсюда. Забирайте свои пирожки и убирайтесь!» Они так испугались, что не знали, как поступить, растерялись, упали на колени и просили прощения у отца Гавриила. Но он потребовал, чтобы они, забрав свои пирожки, покинули его келью. Та женщина, которая знала старца, умоляла его хотя бы взять пирожки, но отец Гавриил был непреклонен. Зато, как только они ушли, старец, к моему удивлению, стал молиться за них. Он, воздев руки, от всего сердца благословил их семьи. «По незнанию пришли они к монаху неблагоговейно, но теперь будут знать, как надо вести себя», — сказал он.
Дорогу длиной в двести метров, от Самтаврийского монастыря до Светицховели, он проходил за час, благословляя всех при встрече и притворяясь, будто ему трудно идти. А иногда нёсся, как ветер, и я, молодой, едва успевал за ним.
Ещё живя в миру, зашёл я однажды в Сионский кафедральный Собор. Архиерей служил молебен святой царице Тамаре. В это время в храм вошёл отец Гавриил. С его приходом я явно ощутил благодать. Он встал рядом с архиереем. Окинув взором присутствующих в храме и не увидев подобающего почитания святой царицы Тамары, он вышел на амвон и обратился к верующим: «Сделайте земной поклон! Как вы стоите перед такой великой святой во время молебна?!» Люди встали на колени, отец Гавриил тоже с плачем упал на колени. «Босиком шла перед войском, постилась, день и ночь молилась, чтобы победить врагов. А вы даже колени приклонить пред ней не хотите!» — горько восклицал он. Все присутствующие устыдились.
Однажды после литургии в Страстной четверг мы пришли из Светицховели в Самтаврийский монастырь на трапезу. Из кельи отца Гавриила доносился плач. Я спросил, что случилось. Одна из сестёр ответила: «Отец Гавриил всю Страстную седмицу плачет, каждый день молится за нас и просит Господа помиловать нас». Я глубоко задумался: будет ли у меня когда‑нибудь такая сильная вера и такое молитвенное дерзновение.
Мы с друзьями часто ходили в Светицховели. Однажды после воскресной службы владыка Даниил пригласил нас на трапезу в Самтаврийский монастырь, а потом благословил ехать в Тбилиси. Вдруг из башни раздался голос отца Гавриила: «Куда вы собрались? А у меня не берёте благословения?» Мы с радостью подошли к старцу. Он пригласил нас в келью и сказал: «Пришли по собственной воле, а уйдете по моей. Теперь я буду угощать вас по–своему». Мы только что вышли из‑за стола и не могли больше съесть ни кусочка. Но отец Гавриил благословил сестёр нести всё, что найдётся, и не забыть о «профессоре». Какая‑то сила заставила нас столько ещё съесть и выпить красного вина, что мы сами удивлялись. Во время трапезы отец Гавриил шутил, пел. Мы были счастливы и часто потом вспоминали этот вечер.
Накануне пострига у меня и у моих духовных братьев было особенно приподнятое настроение. Отец Гавриил, заметив это, строго, но с большой любовью спросил: «Ай, вы, «бандиты», неужели считаете, что вы уже монахи?!» Потом каждого обнял и добавил: «Люблю вас всем сердцем. Много испытаний и трудностей придётся пережить вам!» — и из его глаз потекли слёзы.
Однажды прихожанин нашей церкви подарил мне чёрно–белую фотографию отца Гавриила, которую я вложил в Евангелие. В 1997 году Грузинская Православная Церковь оказалась в трудном положении[10]. Католикос — Патриарх всея Грузии Святейший и Блаженнейший Илия II благословил священников неусыпно читать Евангелие. Я должен был читать 23–ю и 24–ю главы от Луки. Когда я раскрыл книгу, то обнаружил на этих страницах фотографию отца Гавриила.
10
В 1997 году духовенство и прихожане нескольких монастырей и церквей Грузии обратились к Патриарху и Синоду Грузинской Православной Церкви с письменной просьбой о выходе из состава Всемирного Совета Церквей — международной экуменической организации, которая объединяет свыше ста разных церквей и вероисповеданий, и о разрыве с ней всяких отношений. — Прим. перев.