«Уберёмся в алтаре», — как‑то раз сказал мне старец. Я встала у алтаря, а он зашёл в алтарь и молился. Прошло много времени. Вдруг он выбежал из алтаря с криком: «С икон течёт миро!» Я увидела, что алтарные иконы были покрыты миром, и поняла, что отец Гавриил молился так усердно, предчувствуя приближение этого чуда. Мироточение продолжалось около месяца. Но потом все привыкли к чуду и уже относились к нему без должного благоговения — и мироточение прекратилось.
Однажды в монастыре совершалась епископская хиротония. Во время литургии старец непрерывно разговаривал и всем мешал. Сначала это терпели, но, когда он подошёл к амвону, встал рядом со священником и сказал: «Ты не заслуживаешь этого места, здесь должен стоять я», терпение лопнуло, и владыка благословил вывести старца из церкви. Два послушника подошли к старцу, но, прежде чем его вывели, он успел ещё раз сказать священнику: «Ты ещё не понял моих слов». Прошло некоторое время, и тот, кого хиротонисали, отошёл от Церкви.
Ни одно слово, произнесённое старцем, не было пустым. Он стяжал внутреннюю благодать, многое знал и провидел. А всё внешнее — мнение окружающих людей — было для него не важно.
Ещё живя в миру, я узнала, что в Самтаврийском женском монастыре подвизается прозорливый старец отец Гавриил и очень хотела познакомиться с ним. И вот однажды я пошла к нему за благословением.
Мне нравилась жизнь в монастыре, нравилась молитвенная атмосфера, но расставаться с миром ещё было тяжело. Меня одолевали сомнения. Старец, увидев мою внутреннюю раздвоенность, крепко сжал мне руками голову, с большой любовью благословил, и все мои сомнения исчезли. С помощью старца я осталась в монастыре. Старалась как можно чаще бывать у него и в храме старалась стоять рядом с ним.
Моим первым послушанием были уборка и мытьё полов. Я уставала, но старец ободрял меня: «Твоё спасение — в физическом труде».
Однажды мною овладел тщеславный помысел. Хоть я и знала, что этот помысел от лукавого, но всё‑таки поддалась. Когда я пришла к старцу за благословением, он, грозно посмотрев на меня, крикнул: «Она негодница, гоните её отсюда». Я, опозоренная, вышла, но зато помысел исчез сразу. На следующий день прохожу мимо его кельи и слышу: «Ого, сам папа римский пришёл ко мне, грешному, за благословением». Я поняла, что буря улеглась. В следующий раз он сказал: «Все искушения, которые попускает Господь, даются нам для испытания».
Воспитывая в сёстрах память смертную, старец благословил, чтобы гроб, который он для себя приготовил, время от времени проносили перед сёстрами.
Мне он предсказал, что я пойду в Цагерский[47] монастырь, — так и случилось.
Старец Гавриил всегда укреплял нас в вере и наставлял: «Смирение монахини есть неугасимая, угодная Богу свеча».
Однажды я зашла в храм и увидела отца Гавриила. Он стоял на коленях и молился. Я не решилась подойти к нему, испугавшись, что он и меня поставит на колени, а вокруг столько знакомых… Не успела я об этом подумать, как он повернулся и, быстро подойдя ко мне, крепко меня обнял. Я заплакала, и старец тоже. Мы долго стояли молча и только плакали вместе. Своими слезами я рассказала ему всё, что было у меня на душе. Он так же молча выслушал мою безмолвную исповедь, потом сказал: «Я знал, что ты придёшь. А теперь послушай, что я тебе скажу: стяжала пятьдесят процентов благодати — береги. А пятьдесят ещё приобрести надо. Много трудностей будет — не бойся, Господь не оставит».
Мы прошли мимо стоявших на коленях людей к скамейке певчих, и когда сели, он спросил: «Проголодалась? Бедная моя, голодная, два дня ничего не ела. (Я, действительно, не ела уже второй день.) Ох, жареная рыба и лаваш спасли бы нас». Старец попросил старосту храма Мариам (сейчас она монахиня Евпраксия) принести жареной рыбы и лаваша.
«По–моему, уже ничего нет, я учеников семинарии накормила», — ответила Мариам. «Иди, знаю, что есть», — настаивал старец. Мариам ушла и скоро вернулась с подносом в руках. Отец Гавриил дал мне рыбы и лаваша, и себе тоже отломил кусок хлеба и рыбы. Делая вид, что ест, он отщипывал крохотные кусочки. К трапезе присоединились и другие люди — старец всех накормил.
Помрачённый греховной страстью, я искал любимую женщину, которая, скрываясь от меня, находилась в Самтаврийском женском монастыре. Я так был взбешён, что (да простит меня Бог) был готов на всё: на самый безрассудный поступок, даже на преступление. Как мог я внять чьим‑то наставлениям? Тогда‑то я и познакомился с отцом Гавриилом. Он представился мне как грешный монах, сказал, что голоден, обижен и всеми оставлен. Когда он узнал причину моего прихода в монастырь, то сказал: «Бог очень тебя любит, раз прямо ко мне привёл, я помогу тебе в решении твоих проблем, ты не печалься. Я, Гавриил, мастер устраивать такие дела. Доверь это дело мне, и я тебе сосватаю эту женщину. Молитвенниц здесь и так хватает. Всё будет хорошо, а сейчас в моей келье вместе вкусим хлеба, если захочешь разделить хлеб с таким грешником, как я!»
Я, в самонадеянном восторге возблагодарив Бога, подумал: «Действительно, любит меня Бог, раз я встретился с таким грешным и чуть–чуть слабоумным монахом, который без лишних хлопот все мои проблемы скоро и мирно решит». Как тогда я мог себе представить, что в скором времени сам попаду под влияние этого «слабоумного» старца, что сам захочу расстаться не только с этой женщиной, но и с моими многочисленными грехами!
Подобно тому как искусный рыбак не даёт сорваться с лески насаженной на крючок большой рыбе и, то отпуская, то притягивая, вытаскивает её на берег, так и старец Гавриил с Божией помощью вытащил меня из греховного омута, чтобы наставить на путь веры и покаяния.
Старец Гавриил являл собой редчайший пример настоящего духовника. Надо было прожить с ним бок о бок несколько месяцев, чтобы научиться понимать глубину его внутреннего духовного мира, не соблазняясь странными поступками. Живя рядом со старцем, я с каждым днём всё больше и больше узнавал его, и моё представление о нём менялось. Сначала я жалел его, как бедного помешанного монаха, потом радовался, встречая в нём сочувствие и понимание. Потом я удивлялся тому, что этот странный монах знает почти наизусть Ветхий и Новый Завет. Зная, что от многого знания можно лишиться ума, я с ещё большей жалостью стал относиться к нему. Спустя некоторое время я заметил, что он даёт ответы на вопросы, которые я вслух не задавал, но которые меня действительно волновали. Он мог читать мысли. Это меня очень озадачило и в какой‑то степени напугало — какая же сила была передо мной? Прошло время, и я убедился, что это была сила, перед которой все преклоняются, сила, которая может укротить не то что грешного человека — самого свирепого льва: сила молитвы и любви.
Бог даровал старцу величайшую мудрость и силу, но он мастерски скрывал свои дарования. Я никак не мог понять почему. Сколько раз я пытался доказать людям, что он мудрец и прозорливец, но мне никто не верил. Сам же я много раз убеждался в том, что отец Гавриил — великий старец, вмещающий в себя море любви, мудрости и смирения. Я был готов беспрекословно выполнять все его благословения. Самое главное для меня было находиться рядом с ним.
Однажды на рынке он велел мне встать на колени и приложиться головой к куче арбузных корок и не вставать без благословения. Я видел ноги прохожих, останавливающихся возле меня. Наверное, им было интересно узнать, что это за сумасшедший стоит на коленях.
Все слова, сказанные старцем, были для меня законом. Но одно его благословение всё‑таки озадачило меня. Он сказал: «Сейчас мы на твоей машине поедем в монастырь Антония Марткопского». Я смутился и принялся объяснять, что это невозможно: машина была неисправна, но тут же осёкся, поняв, что ослушаться нельзя. Как старец сказал, так и будет. Что поделаешь — поехали. Я думал, что уже у первого подъёма мы остановимся и нам придётся ночевать в лесу. Мы подъехали к лесу. Вдруг отец Гавриил поднял руки и произнёс: «Не оглядывайся назад, в машине у нас преподобный Антоний Марткопский!» От страха у меня волосы стали дыбом. Мне захотелось оглянуться, но он строго предупредил: «Внимательно смотри вперёд и крепко держи руль». Машина еле двигалась. Но вдруг машина помчалась так, что на поворотах по разбитой дороге я с трудом успевал крутить руль. У меня было такое ощущение, как будто тысяча человек толкали сзади машину. Мне снова захотелось хоть через зеркальце посмотреть назад, но не успел я подумать об этом, как старец ещё раз предупредил: «Не смотри назад!»
47
Монастырь святого Георгия в селе Цагери Лечхумского района; существует с VII в. На территории монастыря находится могила при. Максима Исповедника (VII в). — Прим. перев.