Конечно, многие врачи, в особенности, невропатологи, подозревали значительный невротический элемент в клинической картине. На консультацию приглашали психиатров. Но попытки использовать различные антидепрессанты были безуспешны. Поскольку одно из противоэпилептических средств — тегретол — иногда помогает при невралгии тройничного нерва, то поочередно были испробованы самые различные новейшие противоэпилептические средства, также с нулевым результатом. По рекомендации ревматологов у больной повторно исследовали кровь на наличие криоглобулинов. Несколько раз результат был отрицательный, но спустя год их вдруг нашли. Наконец-то! Воодушевленные находкой, ревматологи назначили кортикостероиды и цитостатики (имуран). К счастью, и это лечение не причинило вреда. Затем испробовали иммуноглобулины внутривенно — также без успеха.
В конце концов, авторитетная клиника боли пришла к выводу о неизлечимом характере страдания и предложила применять наркотики для облегчения страданий. Самое интересное, что эта мера также не помогла — больная отказалась их применять — по ее словам, из-за побочных явлений. Но ведь если вдуматься, это означает, что больная не хочет расстаться со своей болезнью! Быть может, клеймо тяжелого и неизлечимого страдания служит для нее психологической защитой от обвинения в болезни ее сына? Психологически важно следующее обстоятельство. Большинство больных каким-либо хроническим заболеванием постепенно смиряется, привыкает к факту неизлечимости и бессилия медицины в их случае. Они перестают быть завсегдатаями поликлиник и обращаются к врачам только при обострении болезни. Здесь же мы видим поразительную неутомимость и настойчивость со стороны больной и ее родственников на протяжении десяти лет! Но ведь каждая новая консультация, каждая новая попытка лечения является как бы дополнительным аттестатом серьезности и важности страдания. Я давно пришел к выводу, что единственное средство избавить ее от страданий — это… вылечить ее сына! Как бы то ни было, не требуется особой проницательности, чтобы увидеть психологическую причину болезни в приведенном наблюдении. Но и сейчас, 100 лет спустя после Дюбуа многие врачи предпочитают обрушивать на больного самые последние «гитики», которыми так богата наша медицина, вместо того, чтобы непредвзято увидеть сначала личность больного человека
Похвальное слово участковому врачу
Многие годы проработал я в престижной московской больнице: лечил больных, занимался научными исследованиями, читал лекции на курсах усовершенствования врачей. Когда на курсы приходили участковые врачи, часто оказывалось, что они не знакомы с новейшими достижениями науки, особенно зарубежной. Я с энтузиазмом просвещал их, но не осуждал за отсталость. Ведь они так загружены повседневной рутинной работой с громадными очередями на приеме и постоянными вызовами на дом. Где уж тут выкроить время для библиотеки! Знакомясь с поступавшими в отделение больными, я нередко находил ошибки в лечении, которое они получали до госпитализации. У меня создалось впечатление, что вообще значительная часть больных оказывается в больнице просто из-за недостаточного или неправильного лечения в домашних условиях. Вот если бы участковых врачей обучить получше, то наши больницы разгрузились бы. Тогда мы, больничные врачи, смогли бы больше заниматься «настоящими» болезнями, вроде сепсиса, всевозможных ком, мозговых инсультов, инфарктов миокарда, острого живота, которые и положено лечить только в больничных условиях. Вместо этого много времени отнимало исправление очевидных ошибок; при выписке надо было давать подробные рекомендации, как в дальнейшем вести больного, чтобы избежать повторных госпитализаций. Впрочем, приятно было чувствовать, что ты принадлежишь к врачебной элите. Я радовался, что стал больничным, а не участковым врачом.
Ныне, после пятидесяти лет непрерывной работы с больными в самых различных условиях я не устаю благодарить судьбу за то, что, позволив пройти отличную госпитальную школу, она не оставила меня в больничных стенах, а погрузила в громадный мир амбулаторной медицины. Раньше мне казалось, что в больницу попадают просто больные с наиболее тяжелыми или далеко зашедшими стадиями болезней, а дома остаются случаи полегче и попроще. Стало быть, если я умею лечить самых тяжелых больных, то уж с легкими я и подавно справлюсь. Это было не только моим мнением. Широко распространено убеждение, что хороший врач — это врач, работающий в больнице, особенно если это больница клиническая, где расположены кафедры и где обучают студентов. Такой врач окажется на высоте в любом случае. даже если придется лечить амбулаторных больных. Что же касается скромного труженика, который ведет прием в поликлинике и бегает по вызовам, то это, сами понимаете, врач, так сказать, второго сорта.