Хороший врач выставляет на продажу в первую очередь хорошие знания медицины, понимание возможностей инструментов, имеющихся в его арсенале, лекарств, а также знание человеческой натуры, и умение манипулировать ею в интересах лечения. Забота и участие — это часть профессионально правильного поведения. Заботливый и участливый профессионал — портной, адвокат или парикмахер могут произвести хорошее впечатление поначалу, но оценка их работы в финале основывается на том, как сидит костюм, одинаковой ли длины виски, или каков приговор суда».
Судя по письму, моему молодому критику осточертели моральные сентенции. Он уже взрослый человек, да к тому же еще и высококвалифицированный специалист, а ему по-прежнему читают нотации, как надо себя вести с больным (кстати, слово «деонтология» как раз и означает науку о том, как должно поступать с моральной точки зрения). Эти, как ему кажется, ханжеские призывы к добродетели так надоели, что он даже слышать не хочет о том, что любой больной нуждается не только в сугубо медицинской помощи, но и в моральной поддержке.
Если Вы, мой читатель, согласны с мнением автора этого письма, то это значит, что я недостаточно ясно изложил свои мысли. В мои намерения вовсе не входило читать моральные проповеди. Это, как показывает жизнь, занятие мало перспективное. Небрежно обследовать больного — это, действительно, плохо с моральной точки зрения, точно так же, как не дать больному высказаться и, тем более, грубо его обрывать. Но призывом к морали здесь не поможешь, особенно, если сам врач, к несчастью, просто грубый или черствый человек. А вот подсказать, как деликатно и необидным для больного образом прервать нескончаемое словоизвержение и получить необходимую информацию, как превратить бесконечный монолог в продуктивную беседу и в то же самое время завоевать доверие и уважение больного — это уже не вопрос этики, а маленький профессиональный секрет, облегчающий работу…
В этой книге я делюсь с молодыми врачами теми приемами и маленькими «хитростями» врачебного поведения, которые я узнал за полвека работы, и которые позволяют благоприятно влиять на душевный мир пациентов, вызывают у них доверие к врачу, возрождают мужество, бодрость, надежду и волю к жизни и, тем самым, способствуют преодолению болезни.
Описанные здесь приемы неспецифической психотерапии используют простейшие психологические закономерности межчеловеческого общения. Доктор может использовать их с единственной целью — добиться наилучшего врачебного эффекта. Конечно, все общечеловеческие понятия о том, что хорошо и что дурно, неизбежно присутствуют в поведении каждого врача. Но я говорю не об этом, а о тех практических приемах и об особенностях поведения врача, которые облегчают ему оказывать помощь больному самым эффективным образом. Поясню примером из другой области. Если у столяра или у сапожника все подручные инструменты расположены в определенном порядке и всегда находятся в исправном состоянии, то работать такому ремесленнику гораздо легче. Но ведь эти простые и очевидные правила хорошей работы не имеет никакого отношения к морали: это просто маленькие профессиональные приемы, или секреты, увеличивающие эффективность работы…
Рассказ Чехова, или О психотерапии по переписке
У А.П.Чехова есть забавный рассказ «Лошадиная фамилия» об отставном генерал-майоре, у которого разболелись зубы. Все домашние средства не помогли, и ему посоветовали обратиться к знахарю, который умел заговором избавлять от зубной боли. Жил он в другом городе, но мог выслать заговор по телеграфу. Однако никто не может вспомнить фамилию этого человека, очень простую, вроде бы лошадиную, и потому никак невозможно послать ему просьбу о помощи. Комизм усугубляется тем, что как автору, так и читателю совершенно ясно, что лечить зубную боль заговором, да еще по телеграфу — смешно и глупо. Поэтому все попытки вспомнить фамилию знахаря кажутся напрасными и вздорными хлопотами.
Чехов написал этот рассказ в возрасте 25 лет. К этому времени он уже целый год обладал врачебным дипломом. Я гораздо старше Чехова, и у меня более чем полувековой стаж непрерывной лечебной работы. Наверное, поэтому я отношусь к заговорам по-другому. Не знаю, обладают ли заговорные слова, часто совершенно нелепые, каким-то непосредственным лечебным воздействием, в обход психики, вроде того, как, скажем, питьевая сода облегчает изжогу напрямую, как простая химическая реакция, нейтрализуя соляную кислоту в желудке. Но как опытный врач я знаю, что сам акт произнесения каких-то таинственных и непонятных слов, даже если их говорит дремучая бабка, может благоприятно повлиять на больного чисто психологически («А вдруг поможет? Ведь чего только не бывает! Я так измучился, а здесь хоть какая-то попытка помощи.» и т. п.). В таком случае, нет никакой разницы между заговором непосредственным и прибывшим по телеграфу: уже сам факт получения положительного ответа на мольбу о помощи оказывает обнадеживающее и успокаивающее действие.