Письмо третье.
«Я привык жить, радуясь бытию. Попугай живет, повторяя чужие глупости. Конечно, я могу с удовольствием не вылезать из постели, блуждать по квартире и нехотя ковыряться на даче. Но ведь я еще позапрошлой зимой (до приступа) перекидал лопатой 260 кубометров снега, не испытывая серьезного напряжения (правда, не спеша, т. к. зимой больше делать нечего). На лыжах ходить боюсь, да и лень одолевает. Иногда выезжаю на снегоходе, но все это с огромным волевым усилием над собой. Просветы (как вчера) бывают, но редко. У меня хорошая, понимающая ситуацию жена, обладающая удивительной способностью убирать напряжение. Я себя сравнивал с ядерным стержнем, а ее — с бариевым замедлителем, поглощающим всё, что из меня извергается. Учитывая мой императив, это качество для меня спасительное (хоть у нее и гипертония, но она на 17 лет моложе). Короче говоря, могу плюнуть на все — пусть идет, как идет, постепенно превращая меня в капусту. Честно говоря, не хочу. Академик-психиатр предложил лечь к нему — подобрать лекарства. Боюсь психушки, даже с отдельной палатой. От нее потом не отвяжешься. Меня пыталась пользовать умненькая и грамотная доктор гомеопат, но не смогла подобрать лекарство. Стрихнин в концентрации ниже Авогадро (т. е. при таком громадном разбавлении исходного раствора, когда, согласно общепринятым химическим представлениям, в данном объеме не может находиться даже одна единственная молекула данного вещества — Н.М.) на третий день вызывал у меня возбуждение и бессонницу. Общение с медикаментами для меня проблема. Лечение рака потянуло за собой гипотиреоз. Начал принимать эутирокс (левотироксин — Н.А.). На 3-й день засвистели бронхи, на 5-й — астма, пришлось бросить. Понимаю, что существует комплекс старческих недомоганий, у одних больше, у других меньше.
Засыпаю прекрасно. Просыпаюсь почти всегда среди ночи, но засыпаю в зависимости от погоды — либо сразу, либо под утро. Наиболее крепкий сон от 8 до 9.30 утра с образными снами; пробуждение без особенностей, но первые утренние часы всегда вялые и какие-то обременительные. Завтракаю поздно, в 11–12, обедаю в 16–17, ужинаю поздно — стакан кефира. Телевизор не смотрю вообще и газет не читаю (счастливчик! — Н.М.). Вся моя жизнь в интернете. Два — три раза в месяц езжу на машине в экспертный совет, где я член совета. Бываю на бывшей работе, где числюсь консультантом, но редко. С авторами журнала, редакцией и статьями работаю в интернете и не спеша, и, вообще, все делаю очень медленно, т. к. все время тянет на диван. После обеда обязательно сплю. При каждом удобном случае едем в загородной дом, который более комфортен, чем городская квартира. Конфликтов практически нет, если не считать таких событий, как перевыборы председателя научного общества, которым я был много лет, и невозможность противостоять выдвижению недостойного кандидата, поддерживаемого Министерством. Вступать в борьбу я не стал — сердце не то. Конфликтов нет, дома спокойно. Настроение спокойное, но не бодрое. Угнетения не испытываю. После операции — проблема с нагрузками. Поначалу не мог поднять 3 кило и гулять больше получаса. Сейчас на даче на ногах два — три часа подряд. Больше не получается: начинается сердечный приступ со звоном в голове. Последний раз уезжали с дачи, лихо поднял две сумки килограммов по 7–8. Начался приступ. Принял под язык нитросорбит, но приступ завершился где-то через час. После этого сел за руль, и через два часа был дома. По лестнице иду по-разному: бывает легко, а бывает не очень, нехватает вдоха, приходится искусственно делать несколько глубоких вдохов. Отдаю себе отчет в полной физической запущенности. Дома велотренажер, но заставить себя залезть на него — проблема. Интимную жизнь закончил в 72 года (рак в 75) (догадался о цели моих вопросов! — Н.М.); недержание мочи было, но последние три месяца оно исчезло, и трусы у меня сухие».
Мой комментарий на третье письмо.
Моя осторожная попытка вызвать сомнение в большом вреде адинамии отвергнута сходу: «Попугай живет, повторяя чужие глупости». Надо будет привести более основательные аргументы. Как я и предполагал, мой собеседник иногда может выполнить достаточно большую физическую работу (уборка снега на даче, подъем по лестнице). Кроме того, по крайней мере, часть одышки является, на самом деле, неудовлетворенностью вдохом, а это чисто невротический феномен. Стало быть, проблема не в болезни сердца. По-видимому, семейная обстановка благоприятная, что уменьшает вероятность депрессии. Зато сообщение о гипотиреозе ставит вопрос, не связана ли слабость именно с ним — надо выяснить.