Лера чувствовала, что эти женщины не очень хотят рассказывать секреты их семьи, и не видят веских причин для этого. Их надо было замотивировтаь.
— Понимаете, в чём тут дело. Есть версия, что Александр жив. Его отпечатки совпадают с отпечатками сумасшедшего, которого мы подозреваем в шизофрении. Но если мы ошибаемся, он может быть опасен. Нам важно знать, мог ли он инсценировать свою смерть, убив кого-то вместо себя, и бежать. Он может попытаться отомстить. Важно поставить правильный диагноз, чтобы оградить его от общества.
— Ну, у тела было много порезов от стекла на лице, — Неуверенно произнесла мать, сохраняя аристократическое выражение. "Купилась", — подумала Лера.
— Кроме того, психическое отклонение может оказаться наследственным. Я слышала детский плач. Александр — отец?
— Да, — ответила Анна, но её взгляд уткнулся в пол, а руки и ноги скрестились. Она лгала.
— В таком случае, понимание психического состояния Александра важно для рекомендаций в воспитании его сына, чтобы не допустить развития болезни и у него. На самом деле ситуация очень запутанная. Мы были очень удивлены, когда отпечатки совпали, и поэтому было решено мне поговорить с вами.
Лера сама удивлялась своему вранью. Она следила за языком своего тела, и скорее всего её ложь смог бы распознать только очень хороший профессионал, но ей уже становилось страшновато от возможных последствий. Впрочем, цель была достигнута.
— Я не знаю, мог бы он убить, или нет, — произнесла Лидия Александровна, — он очень жестокий человек. Он без причины кидался на нас, и в такие моменты был сам не свой, как будто его подменили. Он угрожал, что разобьёт нам лица, замахивался, тягал за волосы, мог схватить и бросить…
Лере вспомнился бешеный взгляд Александра.
— А что провоцировало его на это?
— Ничего не провоцировало. Он вдруг внезапно срывался, врывался к нам на кухню и начинал угрожать, что лбами столкнёт, а потом лез драться…
— Но как у вас в семье в целом были отношения?
— Обычные, как во всех семьях.
— А можно спросить, какие отношения сейчас между вами с Анной Филипповной? Вы общаетесь?
— Да, мы живём вместе. У нас тоже обычные отношения, как во всех семьях.
Если то, что Лера подслушала под дверью, было "обычными отношениями", то становилось понятно, что провоцировало Александра. Впрочем, если правдой были и те зверства, которые описывала мать, то это его не оправдывало. Домашнему насилию вообще нет оправдания. Тем более что ссоры бывают во всех семьях, и если подслушанный скандал был единичным случаем, то поведение Александра было похоже на психопатию, что бы там ни говорили тесты.
— А как вы думаете, откуда могла взяться эта жестокость?
— От бабушки. Она портила его с детства, и добилась своего.
— От его бабушки? По линии его отца?
— Нет, по моей. Она была ужасной женщиной. Всегда лезла в чужие дела, всеми командовала, всё время скандалила, а его держала под стеклянным колпаком. Бэстила, настраивала против меня и покупала бес… вредные игрушки.
Аристократическое выражение лица Лидии Александровны, наконец, пропустило пару эмоций, а именно гнев и омерзение. Анна закатила глаза.
— Значит, у вас были плохие отношения с вашей матерью?
— Нет, ну с ней было трудно ужиться, — опомнилась женщина, — но тоже ничего особенного не было.
— И вы думаете, что агрессия в Александре от неё?
— Посудите сами. Когда ему было двенадцать лет, она подарила ему на рождество вампира.
— Вампира?
— Да, фигурку на мотоцикле. Я к нему прихожу, он играется с этой фигуркой, а рядом лежит коробка с надписью "Blade vampire hunter". То есть лезвие вампира-охотника.
— И что вы сделали?
— Объяснила ему, что вампиры — это плохо, и сказала выбросить.
— Он послушался?
— Да. Сначала упирался, говорил "Блэйд хороший". Он решил, что Блэйд — это имя. Но потом всё понял, пошёл и выбросил. И мотоцикл с вампирской символикой — тоже.
— А он не мог припрятать?
— Нет, я проверила, когда выносила мусор.
— Выносили мусор… А какие у Александра были в детстве обязанности по дому?
— А никаких. Бабушка за ним бегала и всё делала.
— Вы пробовали с ней поговорить, или как-то подействовать на него?
— С ней я говорила, но от этого были одни скандалы. А его невозможно было заставить что-то делать. Он был лентяй.
— А, например, послать его в магазин, чтобы он купил продукты и себе что-нибудь? И у него был бы мотив, и к труду бы приучался…
— Так она его из дома не выпускала, чтобы его куда-то послать. Да и он все деньги на себя потратил бы.