В угоду целой армии скептиков мы не станем с пеной у рта настаивать на том, что именно данный Шекспир был автором известных нам двух поэм, 154 сонетов и 37 пьес. Однако пара веков тщательных и изобретательных поисков гения, скрывавшегося за этим славным именем, сколько-нибудь внятного результата не дали, и мы позволим себе допустить, что величайший драматург рода человеческого и респектабельный джентльмен У. Шекспир — одно и то же лицо. Итак…
Известно, что в 1612-м, вскоре после создания «Бури» наш герой порвал с театром и удалился в родной Стратфорд. Известно, что владел вторым по величине в городе домом — трехэтажным Нью-Плэйс. Что дочек своих — Сьюзан и Джудит (в другой транскрипции — Юдифь) — выдал за сыновей самых зажиточных и почтенных земляков. Что предполагает: либо красавицами были неписанными, либо с приданым всё более чем в порядке. Мы — за второе.
Этот Шекспир исправно платил налоги, жертвовал на оперативные городские нужды — дороги и прочее (нет охоты перечислять), славился как состоятельный заимодавец. Время от времени — как все там и тогда — судился с должниками, не поспевавшими вернуть плату за пару-другую бушелей солода (элеварение было основой жизнедеятельности стратфордцев). Досуг проводил с семьей или в саду. Пописывал (якобы) сатиры и едкие эпиграммы на соседей…
Этакий, в общем, старик Державин…
При этом стремление видеть гения типчиком не от мира сего провоцирует биографов на попытки искать противоречия и несходства между бесшабашным, перебивающимся то и дело с хлеба на пиво молодым автором и катавшимся сыром в масле буржуа-пейзанином. Вспоминают, что за «Гамлета» старина Уильям получил десять фунтов — стандартную по тем временам цену готовой к постановке пьесы. Всего — ахают наши следопыты — всего десять. Разово. Без каких бы то ни было последующих выплат — ни за повторные исполнения, ни, тем более, за издания (а их при его жизни, как известно, и не случилось — первое собрание сочинений Шекспира друзья напечатали через семь лет после смерти гения).
Да, всё так. Но не совсем. Не будем забывать, что наш герой числился одним из главных пайщиков труппы, звавшейся «Слугами его величества», и еще целого ряда творческих коллективов, принадлежавших его другу — с детства — Ричарду Бербеджу с братьями (их папаша построил первый в Англии театр). В списке из плюс-минус десяти человек г-н Шекспир упоминается обычно вторым или третьим. А это означает, что г-ну Шекспиру выплачивалась регулярная доля от прибыли нескольких театров, что, надо полагать, было гораздо выгоднее, чем сидеть на — имейся они даже тогда — гонорарах в качестве т. н. удаленного автора.
Обратите внимание: в течение первых трех лет актерско-писательской деятельности Уилл раскрутился с нуля до возможности оплатить издержки на обретение дворянского герба. Заметим, что Шекспиру-папе — человеку не бедному, целому олдермену, между прочим — мошны на это не хватило: затеять авантюру с титулом Джон Шекспир затеял, а завершал-расплачивался за нее уже сынишка… На четвертом году карьеры он купил роскошный Нью-Плэйс…
Водились, одним словом, денежки. И немалые. Настолько немалые, что от случая к случаю он приобретал «более или менее пригодные для пахоты» земли. Документально подтвержден факт покупки участка в 107 акров пахотных земель плюс 20 акров пастбища. Уточним на всякий случай: это больше полусотни гектаров. (NB: четыре столетия спустя разбогатевший вдруг Чехов купит Мелихово — «большое громоздкое имение… 213 десятин на двух участках»…).
А уже после отхода от писательских дел, в 1613-м, наш герой объявился в Лондоне и, как указывается, обзавелся домом, стоимостью в 140 фунтов (причем больше половины внес сразу, наличными). А это достаточно большие деньги. Это четырнадцать, грубо говоря, «Гамлетов» — чуть ли не половина всего, заработанного им на пьесах.
Известно, что в доме том свежеиспеченный владелец никогда не жил. Купил, сдал внаем и назад, в Стратфорд. То есть, попросту вложил денежки в недвижимость, которая, как известно, никогда не дешевеет. То есть, было, что пенсионеру вкладывать. Откуда, спрашивается, средства?
Да очень просто: дело в том, что ведущий драматург ведущей труппы на протяжении всей жизни не пренебрегал возможностью зарабатывать и на пустяковых предприятиях, о которых забывал сразу же по их осуществлению. Так, например, в тот самый приезд для покупки дома он сочинил девиз для щита, с которым должен был выйти на рыцарский турнир в ознаменование десятилетия вступления на престол Якова I сэр Фрэнсис Маннэрс — шестой в роду граф Ретленд. Сын, кстати, вельможи, записанного наиболее пытливыми шекспироведами в длинный список претендентов на звание истинного автора интересующих нас произведений.
Уильям получил за эту, извините, шабашку не то 44, не то 54 шиллинга (разночтение не наше — первоисточников). Что равняется примерно двум с половиной фунтам. То есть, за пару строк наш креативщик срубил ровно четверть того, что принес ему упомянутый «Гамлет» (давайте уж дальше всё с ним ровнять). Неплохо, правда? Столько же выплатили «за то, что он эмблему нарисовал» и Бербеджу — тот был не только успешным актером, но и прекрасным художником.
И надо полагать, этот случай не единственный…
Быть может, вас немного огорчит, но, похоже, наш герой любил делать деньги куда больше, чем пьесы сочинять. Так, например, летом 1605-го, на пике своего творческого успеха — как раз «Лира» закончив — он приобрел за 440 фунтов стерлингов право взимать половину «десятипроцентного налога на пшеницу, зерно, солому и сено» в трех близлежащих селениях — Старом Стратфорде, Уэлкомбе и Бишоптоне. А заодно и половину небольшого 10 %-го налога со всего стратфордского прихода…
А 440 фунтов — это 44 «Гамлета», чтобы вы не забыли!
И вдвое больше заработанного им к тому моменту в качестве драматурга. Поэтому убеждайте нас в чем угодно, но очевиднее очевидного: в отличие от подавляющей части персонажей этой книги г-н Шекспир был человеком сугубо хватким и год от года лишь богател. Неопровержимым подтверждением чему является сохранившееся, слава богу, его предсмертное завещание. А это, между прочим, документ, каждый листок которого подписан лично Шекспиром. Хотя бы и дрожащей уже рукой…
И в отличие от госпожи Эйнштейн, госпожа Шекспир могла бы с гордостью сказать: «Мой муж гений, и он умеет всё — особенно зарабатывать деньги!».
Правда тут всплывает забавный конфуз: нет ни одной биографии Шекспира, составители которых не откликнулись бы издевкой на один из пунктов упомянутого завещания. А именно: «Сим завещаю своей жене вторую по качеству кровать со всеми принадлежностями (то есть драпировками, пологом, постельным бельем etc.)».
Исследователи же поосведомленней разъясняют, что «вторая кровать» досталась 60-летней (или что-то около того) Энн как СУПРУЖЕСКОЕ ложе. Чем Уильям подчеркнул вовсе не небрежение к половине, а, скорее, лишний раз напомнил об их привязанности друг к другу. Первые «по качеству» кровати, считавшиеся тогда предметами фамильной ценности и передававшиеся по наследству, во времена Шекспира обычно использовали как гостевые. И «наилучшая» из кроватей досталась в числе всей прочей движимости и недвижимости (включая театральные паи) старшему зятю Шекспира Джону Холлу и его жене Сьюзан. На попечении которых осталась и овдовевшая Энн. Которой треть всего наследства отошла автоматически — по закону, уточнения которого в тексте завещания не требовалось…
И только затем, чтобы продемонстрировать уровень благосостояния драматурга, воспроизведем кусок завещания, дающий наглядное представление о том, что именно из нажитого служением Мельпомене перешло той весной в руки старшей дочери и ее семьи. «Дом Нью-Плейс, в котором я обитаю, и два дома с хозяйственными пристройками или жилища с необходимыми принадлежностями на Хенли-стрит в пределах вышеупомянутого города Стратфорд; и все мои амбары, конюшни, фруктовые сады, палисадники, земли, строения и прочее имущество, подлежащее наследованию, находящееся в пределах городов, деревушек, поселков и местностей Стратфорда-на-Эйвоне, Старого Стратфорда, Бишоптона и Уэлкомба или в любом другом месте упомянутого графства Уорикшир; а также весь тот дом с постройками или помещениями, с необходимыми принадлежностями, где проживает Джон Робинсон и который расположен… в Блэкфрайарзе в Лондоне вблизи от Уордроба; и все прочие мои земли, жилища и имущество, подлежащие наследованию»… Четыре дома. Да с постройками! Так что не будем уж насчет «второй кровати»…