Пиво Гашек боготворил. Он запивал им всё, что требовалось запивать. Спроста ли памятник писателю установлен именно на Прокоповой площади в центре Жижкова — пивной столицы Праги. И представляет собой гибрид коня с барной стойкой, венчаемый бюстом Гашека. Больше того: скульптор всерьез намеревался вмонтировать в пьедестал огромную бочку, из которой горожанам разливали бы пиво (идею отклонили из санитарно-гигиенических соображений)…
Но, как говорится, не пивом единым. Вот рецепт его фирменного матросского грога: «1/2 литра воды вскипяти с 2–3 зернами душистого перца, 6–8 зернами черного перца, 10 гвоздичками, щепотью корицы, лимонной корочки и соком из целого лимона, всыпь 1/2 кг сахару. Когда все сварится, подлей 3 литра белого вина и дай прокипеть. Затем влей литр коньяку и снова вскипяти да внимательно следи, чтобы не сбежало! Поставь на стол по правую руку от себя, сними крышку и зажги поднимающийся пар, затем крышку сразу же снова закрой. Этим торжественный обряд приготовления грога заканчивается. А кто скажет тебе, что неплохо было бы всыпать туда еще и ванили, так дай ему по роже!»
Видимо, давал…
В последние недели он уже почти не покидал своего деревенского дома, но неизменно засылал служанку — правильно: в трактир за друзьями, наказывая «прихватить и шестилитровый кувшин пива». Рассказывали, что накануне Нового года (ах, как он готовился к нему!) на столе у писателя стояла бутылка шатрицкой минералки и молоко. «Гром разрази первую корову, позволившую выдоить себя», — оправдывался полуживой уже остряк…
3 января 1923 года «ожиревшее от беспробудного пьянства сердце» 39-летнего юмориста остановилось навсегда…
МОДИЛЬЯНИ ударился в безудержное питие после перенесенной им в 16 лет бурной вспышки туберкулеза: «…он пьет быстро, большими глотками, без всякого удовольствия, быстро пьянеет». Вскоре юноша пристрастился к гашишу, экспериментируя с ужасающими смесями наркотика и алкоголя. Все это сопровождалось дебошами, нередко заканчивавшимися в полицейском участке. Последние десять лет он уже не мог работать без допинга — умудряясь при этом писать порой по нескольку картин в день.
Года за два до смерти стал пугающе слабеть, но лечиться и вообще что-нибудь в жизни менять отказывался наотрез. Умер в 36 — полностью изможденным и раздавленным жизнью…
Из письма СЕЗАННА Эмилю Золя: «Я забываю свое горе, только когда выпью стаканчик. Я всегда любил вино, теперь я люблю его еще больше. Я напивался, я буду напиваться еще больше»…
Признанного мастера французского городского пейзажа УТРИЛЛО споила бабушка. Она потчевала подверженного нервным припадкам мальчика «шебро» — смесью из бульона и красного вина, считавшейся у лиможских крестьян верным лекарством от нервных приступов. Снадобье не помогло: припадки лишь участились и преследовали художника всю жизнь. А вот привыкание детского организма к алкоголю случилось, и уже в 12 лет мальчишка сбежал из дому и был обнаружен полицией в лесу — мертвецки пьяным. Впоследствии, обучаясь в коллеже, юноша экономил на карманных деньгах, чтобы выкроить на рюмку абсенту. Когда ему отказывали в стакане вина, Морис хватался за нож, грозя покончить с собой. Снискал стойкую славу пьяницы и скандалиста (разгромы в кабаках, ночевки в полицейском участке и т. п.). На Монмартре его звали Литрилло…
Он беспробудно пил практически до смерти (умер в 72 года). В 1950 году — еще при жизни художника — один из его пейзажей был продан с аукциона за 8 миллионов франков. Таких денег тогдашние коллекционеры не платили ни за Моне, ни за Дега. А когда-то Морис Утрилло отдавал свои работы за порцию аперитива…
С определенного момента ПИАФ уже не выходила на сцену, не опрокинув предварительно несколько рюмашек коньяку. За последние двенадцать лет она пережила попытку самоубийства, четыре автомобильные катастрофы, четыре курса дезинтоксикации, три гепатических комы, один приступ безумия, два — белой горячки и семь различных операций…
Если прав был старик Мендель насчет наследственности — а старик Мендель был прав! — иначе выйти и не могло. Легенда гласит, что родилась «воробушек» на одном из парижских тротуаров: ее мать, певичка кабаре, попросту не успела добежать до больницы. Что, конечно, легенда. Мамашу действительно прихватило на улице, но вовремя появившиеся полицейские успели доставить роженицу в больницу Тенон (Китайская улица, 4), где Эдит и явилась на свет в присутствии по меньшей мере двух свидетелей из числа тамошнего медперсонала.
А вот насчет того, что заботиться о дочке 20-летняя Аннета Джованна Майар не захотела и практически сразу же передала кроху на воспитание своей пьянчуге-маме — факт. Бывшая дрессировщица блох вдова Майар пила по-черному. Одна из сводных сестер Пиаф вспоминала: «Бабушка и ее старик, отбросы общества, две губки, пропитанные красным вином». «Алкоголь, — говаривала СОРОКАЛЕТНЯЯ СТАРУХА Майар, — и червячка заморит, и силенок придаст». И щедро разбавляла молоко для девчурки красненьким винцом. Насчет силенок — ошибочка вышла: вскоре внучка ослепла. С точки зрения тогдашней медицины — полностью. Выбравшийся с фронта в отпуск отец отобрал двухгодовалую Эдит у выпивохи и отвез к своей матери — в Берне.
В отличие от первой бабки, Луиза Леонтина Дескамп (она же «мама Тина») занимала положение — владела домом терпимости. По другим данным, служила при борделе кухаркой, ну да не суть. Суть в том, что няньками малышки стали проститутки. Спустя пару лет бабушка Луиза в компании и по наущению сердобольных шлюх отвезла слепую малютку в один из монастырей — паломники ходили туда за исцелением к святой Терезе. И чудо свершилось: девочка прозрела и до конца жизни молилась своей избавительнице. Правда, есть сведения, что хозяйка заведения обещала, что если чудо произойдет, она передаст церкви 10 тысяч франков…
Судя по всему, история про прозревшую малышку — тоже чистой воды выдумка. Множество родственниц Пиаф впоследствии признавали: да, со зрением у нее обстояло неважно, но слепая? — «сказки»! Той же точки зрения придерживалась и директриса школы, которую посещала будущая звезда (а она посещала школу всего год): проблемы с глазами у девочки были, но не более того. Доподлинно же известно лишь то, что в детстве Эдит и вправду страдала кератитом обоих глаз (осложнение после перенесенного гриппа). И даже носила полгода прописанную доктором повязку, после снятия которой прошептала: «Я вижу». Но со святой Терезой как-то попривлекательнее звучит (ну, что такое Билан без коньков Плющенки и скрипки Страдивари?)
Кстати, вскоре после прозрения девчурки мама Тина спихнула ее назад, на руки отцу-акробату. И дальнейшими университетами Эдит стал бродячий цирк. Папа показывал трюки, дочь громко и с чувством пела. Сперва «Марсельезу», потом песни покассовей, например, про несчастную соблазненную, которая «стала отдаваться каждому»…
Она и сама простиласьс детством рано, к 15 годам у девочки было уже столько мужчин, что вспомнить первого она откровенно затруднялась. Тогда же сняла номер в дешевой гостинице и принялась зарабатывать на жизнь самостоятельно — уличным пением. Потом было кабаре, на сцену которого за неимением нарядов вышла — впервые, это был ее дебют — в недовязанном свитере. Потом была большая сцена и настоящий успех, о котором написаны тома…
Любвеобильная и не слишком постоянная Пиаф меняла мужчин как перчатки. Единственной ее настоящей любовью был боксер Мишель Сердан. В 1948-м этот симпатичный француз стал чемпионом мира в среднем весе. Разделив с возлюбленным триумф, Эдит вернулась из Нью-Йорка в Париж. Ровно год спустя самолет, в котором Мишель летел к ней, разбился. В совершеннейшем отчаянии певица оказалась в больнице. Для успокоения нервов и от жестокой бессонницы ее принялись пользовать морфием. Ежедневная порция наркотика стала расти….