Мари правда писательница. Я у отца просил её книжки почитать, он не дал. Типа, рано мне ещё такое читать, не пойму. Пришлось у самой Мари спросить. Она покраснела и тоже сказала, что рановато мне с её творчеством знакомиться. Но пообещала на день рождения подарить мне особенную книгу. Я так ждал! Она истории интересные придумывает: про лес, про озеро, про наш Дом. Я никогда не задумывался, сколько волшебства в мире вокруг нас. Мари всё видит!
В день рождения рано утром слышал, как вся родня под дверью шушукалась: отец вечно что-нибудь роняет — чуть торт не испортил именинный, который Хельга испекла. А я лежал и старательно глаза заплющивал, чтобы не обломать им удовольствие от того, что разбудят меня всей толпой и поздравительную песенку споют. Подарки получил классные: новый скейт — почти как у взрослых парней на школьной площадке, шикарные фирменные кросовки Nike, новый рюкзак с клёвым рисунком (наконец-то не дурацкие «человеко-пауки»!), бабушка шарф связала оранжево-зелёный (цвета любимой футбольной команды), дед подарил микроскоп (смогу теперь изучать всё, что найду во дворе!), ну, денег в копилку мне положили...Я всё ждал, когда же Мари свой подарок вручит. Знаете, что она сделала? Она написала книгу «Эмиль из Норртелье»! Вот как пристанет кто-нибудь с дурацким вопросом, не в честь ли Эмиля из Линнебёрги меня назвали, я сразу книжку — бац! - не знаю никаких Линнебёрг, я - Эмиль из Норртелье! Боялся, что она забудет про своё обещание, у взрослых же вечно столько дел! Но Мари если слово дала - всегда держит (отец со мной не согласен, но у него с Мари свои счёты — мне она никогда не врёт!). Книжка получилась очуменная! Самая настоящая, какие в магазине продают, с твёрдой обложкой и...этими... ил-лю-страциями. Тео сказал, что у Мари «связи», поэтому ей всё так быстро сделали. И ещё присвистнул, когда книгу рассматривал, сказал, что такая книженция стоит «овердофига». Не знаю, сколько это, надо будет у отца спросить. Но и это ещё не всё! Книгу прислали не одну (Мари объяснила, что по одной книге в настоящих издательствах не печатают), в огромном пакете целая стопка пришла! Теперь у всех родственников и одноклассников будут книжки про меня!
Помню, как я ныл, когда отец уезжал с концертами туда, где он с Мари познакомился. Заграничные туры у него обычно долгие - на несколько месяцев. А мне так неохота было у бабушки торчать почти всё лето! Но сейчас я рад, что он тогда в Канаду поехал. И что Мари случайно оказалась в том же баре, что и отец, и показала ему один неприличный жест, за который мне пару раз уже влетало от бабушки. Отец потому и подошёл к Мари знакомиться: ему понравилось,что она такая дерзкая!
Мне никто не верит, но я не хочу, чтобы мать возвращалась. И ещё не хочу, чтобы Мари уезжала. Бабушка меня научила молиться, и я теперь каждый вечер прошу у Бога, чтобы он у нас Мари не забирал.
МАРИ
Просыпаясь утром, я боюсь открывать глаза. Всё время кажется, что вот распахнутся ресницы — и окажется, что я не в Норртелье, а в Квебеке, Лос-Анджелесе или ещё в каком-нибудь «призраке прошлого». Хотя с того момента, когда я вышла из самолёта в аэропорту Арланда прошёл без малого год. У меня уже получается говорить по-шведски! Никогда не думала, что этот язык окажется таким трудным... Я ведь любила французский — и выучила его запросто! Впрочем, это не слишком удачное сравнение: французский я учила с детства. Существует мнение, что лет до одиннадцати иностранные языки легко укладываются в наш мозг, врастая в подкорку накрепко. Сейчас-то мне уже гораздо больше, чем даже два раза по одиннадцать...Просто я наивно предполагала, что когда чем-то сильно увлечён — прямо-таки до дрожи в коленках! - то и отношения с этим увлечением будут развиваться, как по маслу. Не тут-то было! Это касается и шведского языка и его главного носителя в моей жизни — Петера Наттгрена. Не хотят они спокойно врастать в мой мозг, они его клюют, как орёл клевал печень Прометею. Ежедневно.
Отступать поздно, да я и не хочу. Не взирая на то, что с языком никак не подружусь и в отношениях с Петером коса на камень порой находят, Норртелье — место, где я счастлива. Потому и глаза боюсь открывать: вдруг упорхнуло это моё счастье, словно перелётная птица?
Мне кажется Дом меня любит. Иногда не могу найти какую-нибудь вещь — глядь, она словно сама мне в руки падает. А уж какое у меня тут вдохновение проснулось! Клод Леру вместо обычного поторапливания с очередным романом, просил немного притормозить. Типа, издательство разорится, мне бонусы выплачивая. Лукавит: сливки-то с доходов от продаж кто снимает? В итоге предложил взять псевдоним и строчить параллельную серию романов под другим именем. Но я не готова к этому, устала жить под чужими именами — даже если они только буквы на обложке книг. Хочется быть самой собой. Здесь у меня это стало получаться. Но страх того, что рано или поздно правда откроется, всё ещё жив. Сама не знаю, чего больше боюсь: того, что меня отвергнут из-за моего прошлого или из-за того, что я его скрыла при знакомстве. А ещё мне несколько раз звонили...Такое ощущение, что реально звонило то самое прошлое. Снимаю трубку, а там тишина, или, как в последний раз — тяжёлое прерывистое дыхание. Как у того сумасшедшего в Лос-Анджелесе, из-за которого пришлось собирать чемодан и вычёркивать Линду Делани из списка желающих получить именную звезду на Аллее Славы.