Бьёрна кто-то усиленно тряс за плечо, возвращая в реальный мир, но покидать сновидение, усилившее утреннюю эрекцию, совершенно не хотелось. Ах, какой это был сон! Что он творил в нём с этой зазнайкой Мари, кто бы знал! И казалось, что всё это на самом деле происходит, но ведь нет же! Чья-то потная ладонь никак не отвяжется от его обнажённого плеча…
Замысловато выругавшись, Бьёрн наконец-то, повернулся к объекту своего раздражения. Невысокая девушка с мальчишески-узкими бёдрами, чей разрез глаз наводил на мысль о китайских корнях, словно обжёгшись, отдёрнула руку от татуированного плеча гиганта-скандинава.
- Какого дьявола, Лин?
- Мне уходить пора.
- Ну так проваливай!
- Ты мне денег должен.
- Я никому ничего не должен. С чего это мне тебя облагодетельствовать? Иди, сама заработай!
- А я их честно и заработала за сегодняшнюю ночь. Не моя вина, что ты упился так, что тебе отсасывать — словно слона доить…
В тот же миг Бьёрн выскочил из постели, схватил китаянку за горло и легко поднял её в воздух, словно это было набитая синтепоном кукла, а не живой человек.
- Что ты сказала, тварь бессисечная?
- Пусти! - прохрипела девушка через несколько мгновений, когда лицо её стало приобретать бордовый оттенок.
Швырнув свою жертву на пол, словно дикий зверь, пытающийся перебить добыче хребет, мужчина подождал, пока Лин встанет на колени, но дальше подняться ей не дал: одна рука крепко сжала костлявое девичье плечо, вторая легла на затылок и направила голову девушки к паху Бьёрна.
- Вот теперь у тебя есть шанс честно заработать свои деньги...Соси давай, а не то задушу к хренам собачьим…
Лин послушно принялась за работу, а Бьёрн закрыл глаза и представил на её месте Мари Амиди, чем облегчил участь китаянке - «доить слона» долго не пришлось… Через пятнадцать минут она пробкой вылетела из квартиры, тихонько бормоча проклятия на родном языке, а вслед ей летело:
- Чтоб духу твоего больше здесь не было! Даже и не вздумай ко мне близко подходить, если наши дорожки вдруг пересекутся!
Мимо Лин в лестничный пролёт полетели её незамысловатые пожитки — она прожила у Энгстрёма около двух недель после того, как подцепила гиганта-барабанщика «HOARSE» в одном из его любимых баров. Потом дверь наверху захлопнулась, девушка в сердцах плюнула в направлении раздавшегося звука и принялась собирать свои вещи.
- Не настолько я ненормальная, чтобы ещё раз к тебе приблизиться ближе, чем на пушечный выстрел, - шептала она, с удивлением чувствуя, что глаза наполняются слезами. Через минуту Лин сидела на холодном каменном полу и ревела словно отчаявшийся маленький ребёнок... Подружки, дурочки, завидовали ей, услышав о новом знакомом...Знали бы они, каким садистом оказался этот самовлюблённый красавчик Энгстрём! Лин невольно потёрла шею: наверняка синяки останутся! Вот пойти, и написать заявление в полицию!
Но девушка знала, что ни в какую полицию не пойдёт; никаких заявлений писать не станет и постарается забыть дорогу в те места, где можно было бы столкнуться с Бьёрном. Урок усвоен: за две недели совместного проживания она вытерпела столько унижений, сколько не пришлось испытать за неполные два десятка прожитых лет…
Услышав, как кто-то вошёл в подъезд, Лин быстро поднялась на ноги, подхватила свои сумки, натянула капюшон ярко-красной курточки так, чтобы лица не было видно и поспешила к выходу: ещё не хватало, чтобы здешние жильцы полицейский наряд вызвали. Совершенно не нужны девушке неприятности с законом.
Выставив подружку, Бьёрн сходил в туалет, опорожнил мочевой пузырь и поспешил на кухню: организм требовал срочного опохмела, а потом можно снова завалиться спать — до встречи с Петером ещё целых четыре часа…
«Доить слона! Надо же, сука какая!»
Воспоминания о губах девушки на его члене снова вызвали эрекцию, а отрывки из сна, которому Лин помешала, её снова усилили…Бьёрн перекатился на край постели, сунул руку под кровать и вытащил один из журналов, что были складированы стопкой под его сексодромом. Нет, это был не порноальманах — первый номер литературного ревю за нынешний год с огромным портретом Мари Амиди на центральном развороте. Бьёрн привычным жестом перехватил возбуждённый член и, не отрывая глаз от лица Мари, принялся терзать свою плоть. С каждой минутой он всё лучше понимал, что имела в виду Лин, употребив выражение «доить слона»: он никак не мог достичь кульминации. Слишком мало прошло времени с момента предыдущего семяизвержения, а Энгстрём хоть далеко не старик, но и не юнец уже… Наконец, знакомая волна стала подкатывать всё ближе и всё сильнее. Член разбух, увеличился в размерах и — ах! - наконец-то белёсые струи ударились о глянцевое изображение, капли разлетелись по лицу Мари, по её груди... Бьёрн выпустил из лёгких задерживаемый воздух, который вышел с шумом спускаемой футбольной камеры и с видимым облегчением откинулся на высокие подушки. С этого места прекрасно видно было лицо Мари, залитое его спермой — капли скатывались с глянцевой страницы, образуя небольшую лужицу в районе губ портрета.