- Ты хочешь сказать, что отправила рассказ на конкурс, ничего мне не сказав?
Мари кивнула, в волнении покручивая прядь волос, выбившуюся из незатейливого пучка на затылке.
- Какой смысл трещать об этом прежде времени? Говорят, лучше не распространяться о том, что ещё не свершилось, не тратить энергию зря... Что-то не так?
Знакомая глубокая морщина между бровей Мориса прочертила переносицу зигзагом молнии во время грозы.
- Мне хотелось бы знать, чем ты живёшь, что для тебя важно — а ты не сочла нужным прочесть этот рассказ мне первому?
- Ну, извини...Я не подумала, что это так важно и значимо...Тебя и в городе не было...С другой стороны - что тут такого? Мне нужно отчитываться перед тобой о каждом чихе? Ты хочешь во всём контролировать меня? Тебе важно быть основным благодетелем в моей судьбе?
- Ещё чего не хватало! Я просто полагал, что между нами как-то больше доверия…
Мари с глубоким вздохом отправилась вглубь квартиры.
- Всё понятно. Праздник не удался…
Хлопнула дверь спальни. На стене чуть покачнулась картина одного из современных французских импрессионистов Лорана Парселье. Её яркие краски и позитивный сюжет рождали явный диссонанс с той тревожной атмосферой, что сгустилась в гостиной во время перебранки супругов.
Взгляд Лангелитье остановился на празднично накрытом столе, но голода он больше не чувствовал. Как когда-то в Париже, после того, как Мари ушла, оставив его в полностью растрёпанных чувствах, он казался себе первоклассником, провинившимся перед учителем.
Из кухни донёсся запах горелого мяса. В ту же минуту Мари выскочила из спальни:
- Чёрт побери! Курица! Я забыла выключить духовку!
Они стояли, обнявшись, посреди кухни, пока из духовки не повалил дым и не сработала чуткая пожарная сигнализация….
Понадобилось немало времени для того, чтобы разогнать дымовал и убедить консьержа в том, что пожарную службу вызывать не нужно. Обгорелая куриная тушка с закопчёнными костями, торчащими, словно балки разбомбленного здания, выглядела рукотворным памятником семейным ссорам и поэтому быстро перекочевала в мусорное ведро…
- А знаешь что, дорогая? Поехали-ка в ресторан и отпразднуем твой первый канадский успех как следует!
Сказано – сделано. Спустя двадцать минут - именно столько понадобилось Мари, чтобы собраться на этот праздничный ужин - захлопнули за собой дверцы заказанного такси, поджидавшего у подъезда. Покутили они на славу: не зря же Морис знал в ближайших пригородах практически все заведения, где можно вкусно поесть, укрывшись от любопытных людских взглядов в комфортных полутёмных закутках. Вернулись домой в два часа ночи и шикали друг на друга, выходя из лифта: их, конечно же, пробило посмеяться в самое неподходящее для этого время…От выпитого немного «штормило» и остановить приступы смеха никак не получалось...
В прихожей, быстро скинув с ног ботинки, Морис подхватил Мари на руки и отнёс в спальню. Осторожно, не спеша, муж снимал с неё одежду — как коллекционер, распаковывающий присланную с аукциона хрупкую вазу...А потом...Потом стало не понятно, от чего кружится голова: от выпитого или от того, что ласки и поцелуи заставляли кровь кипеть, пережигали в ней кислород, лишали дыхания...И забылось в этой любовной горячке всё недопонимание нынешнего вечера: растворилось, как кусок сахара в чашке горячего чая…
Уже засыпая, Мари пробормотала: - Нужно будет прогуляться по редакциям местных газет и журналов, вдруг пишущие о летних отпусках журналисты сейчас в цене?
Морис не смог удержаться от смеха. Потом обнял жену покрепче, пристроив руку под её грудью так, чтобы чувствовать, как удары сердца Мари отзываются в его ладони, и прошептал:
- Не нужно тебе никуда ходить! Кажется, у меня есть идея получше, чем обивание порогов местных газетёнок...
Через пару дней он познакомил Мари с Клодом Леру, который поначалу отнёсся к затее друга, как к очередному розыгрышу. Но, почитав оставленную на его строгий суд стопку рассказов, понял, что отмахиваться от Мари Амиди не стоит. Стиль, в котором она писала, был далёк от привычных канонов. Однако Леру сразу почувствовал, что излагать мысли на бумаге, сплетая их в замысловатое кружево текста, Мари любила и умела делать это «на отлично». Позвонив Морису, он велел позвать Мари к телефону и попросил написать «что-нибудь из более крупной формы». Чем она тут же радостно занялась, не замедлив получить выговор от Мориса за клубы сигаретного дыма, выплывающие из-под закрытых дверей её рабочего кабинета и расползающиеся по всему дому.