— Бенджамен, я только что спрашивала Холли, как самочувствие твоей подруги, — обратилась бабушка к вернувшемуся в комнату Бену. Как и мой отец, бабушка избегала слова «невеста». Ну что ж, «подруга» все же лучше, чем «шлюха».
— У нее сейчас сложный период, но она справится, — Бен ответил со всей искренностью политика, делающего объявление для прессы. Я заметила, что вода в его стакане сменилась скотчем со льдом. Бабушка наверняка примет это за холодный чай.
— Винчестер находится в часе езды к югу от Лондона, — объявил папа, который подошел к столу с путеводителем по Англии в руках. Я внезапно почувствовала облегчение, хотя понимала, что теперь жертвой разговора стану я.
Папа начал читать нам вслух, и мы узнали, что Винчестер, город ярмарок, расположен в холмистой местности и окружен зеленеющими дюнами. В свое время он был столицей Англии, рыцари точили здесь свои мечи и заседали за круглым столом в замке. Неоготический кафедральный собор прежде считался центром этого «когда-то великого» города.
— Это называется «карьерное самоубийство», Холли, — сказала бабушка, помешивая суп.
— А Джейн Остин там даже умерла, — добавил папа, и я с тяжелым сердцем подумала о завтрашнем полете, в который отправлюсь с чемоданом размером со шкатулку для драгоценностей.
— Почему ты решила ехать? — не унималась бабушка. Она указала на меня ложкой, и это было похоже на жест судьи, когда он направляет свой молоток на нарушителя заседания. — Это что, молодежная жажда приключений?
Я открыла рот, собираясь объяснить ситуацию с Кларой Шторм и мужчиной из 305-й палаты, а также рассказать о том, что я злюсь на пациентов из-за их страданий, но… Внезапно я поняла, что не знаю, почему мне вдруг так захотелось уехать. Вместе с тем я была уверена, что мне нужно что-то делать с собой, с мамой и, пожалуй, даже с Саймоном Бергом.
— Послушайте, мама тоже уезжала, и эта поездка многое ей дала, — заявила я.
— Холли. — Бабушка выпрямилась на стуле и отложила свою ложку.
— Холли, — эхом откликнулся Бен, и это звучало бы укоризненно, если бы он не улыбался, потягивая скотч.
— Не самое лучшее сравнение, — сквозь стиснутые зубы выдавил папа.
После ужина папа и Бен помогли мне перенести коробки с вещами и мебелью из грузовика в подвал. «Думаю, здесь осталось место для того, чтобы я занялся лодками», — решил папа, когда мы закончили. Теперь я сидела в своей спальне и ждала момента, когда последняя партия белья закончит крутиться в стиральной машине и я смогу вывесить ее для просушки. Кроме одежды, я решила приготовить себе еду для путешествия: три коробки хрустящего печенья, пятифунтовая пачка изюма, пятнадцать Balance Bars и обезжиренные «Фиг ньютонс»[5].
Еще я отложила свои любимые книги: «Синхрония» Карла Юнга (подарок Бена, который теперь верит в экстрасенсорные возможности), Оксфордский учебник клинической медицины (подарок отца, который не верит в медиумов) и «Пуанты» (эту книгу подарила мама, когда мне было девять лет, а она уезжала в Гренаду). Теперь осталось лишь постараться упаковать все это.
В чулане мне удалось найти старый твидовый чемодан, с которым раньше путешествовала мама. Чемодан пришлось откапывать из горы старой обуви, растянутых вязаных свитеров и неиспользуемых брезентовых чехлов. Зажатый между старыми коробками с надписью «Личное», в которых хранились мои старые, но все равно любимые футболки вперемешку с игрушечными зверями, чемодан упирался как мог, так что пришлось применить и силу, и вращательный момент. В процессе освобождения чемодана я стукнулась затылком о верхнюю полку и едва успела увернуться, чтобы вдобавок не получить по голове металлической коробочкой для завтраков с картинкой из «Возвращения Джедая». Отступив назад, я массировала ушибленное место и взирала на коллекцию альбомов, стоявших на полке, — никакой классики рока, только диснеевская «Золушка», «Белоснежка» и, как ни странно, «Country Christmas» Лоретты Линн[6].
5
Мягкое ванильное печенье с прослойкой первоначально только из фиников, сегодня с самой разнообразной.