вишня кровь начала течь просто рекой из моего запястья. Дело сделано. Я отпустил
инструмент на землю.
Чувствуя то, как силы всё больше покидают меня, я начинаю приближаться к концу.
Только этот конец почему-то был очень сонливым. Меня так сильно грузило в сон, что я
со всех сил сопротивлялся, чтобы не уснуть. Но веки становились все тяжелее и тяжелее,
я уже не мог их держать. И они закрыли моё поле зрения. Кровать превратилась в
кровавый красный алтарь, кровь покрывала всю белую простынь. Больше я уже не
чувствовал ничего.
– Ей… – я послышал какие-то отрывки голосов. Наверное, я уже умер, подумал я, а
после все провалилось в большую, чёрную дыру.
* * *
Пустота продолжалась недолго. Точнее, её не было совсем. Просто какой-то отрезок
из жизни выпал из моей головы. Как будто бы, было-то и стало сейчас. Боли больше не
было и я раскрыл глаза. Снова это яркое пламя в конце чёрного тоннеля возвращает меня
к жизни. Снова эти ярко-голубые глаза смотрят мне прямо в душу. Перевожу взгляд на
левую руку, которая ещё несколько минут тому назад была кровавом фонтаном, сейчас
же она перемотана белым бинтом.
Значит, моя затея не удалась.
– Зачем вы это сделали? – она стоит слева от меня и смотрит прямо на меня не отводя
глаза.
Я тяжело вздыхаю. Зачем? Был ли ответ в тот момент у меня в голове? Вряд ли.
– Вы просто идиот! – продолжает она. – Вас спасли после того, как вас сбила машина,
хирург боролся шесть часов за вашу жизнь, а потом вы так просто взяли и перерезали
68
себе вены? Вы просто жалкий идиот! – она явно не пыталась придерживаться врачебного
этикета.
– Я не просил меня спасать… – я все ещё был полон решительности уйти из жизни.
Она истерически засмеялась. Впервые я увидел её улыбку. Потом покачала головой,
нагнулась ко мне и сказала:
– Вы ещё обвините свою мать в том, что она родила вас… – выпрямилась и ушла.
Я просто лежал и смотрел в потолок. Мне не было за что ухватиться, я плыл среди
большого моря, которое бушевало волнами, а я не умею плавать. Я треплюсь между
этими волнами, но никто не подаст руку или не кинет спасательный жилет, чтобы я смог
за него ухватиться.
И я продолжаю идти ко дну.
* * *
Она приносила мне еду и лекарства. Ухаживала за мной, но за несколько дней не
произнесла ни единого слова. Я знал, что она ненавидит меня и призирает за тот
случай. Конечно это было нормальной реакцией, никто не любит самоубийц, в какие-то
моменты я сам себя призирал, но по-прежнему я был разбит.
В одно из ранних утр она снова занесла мне завтрак, и снова положила передо мной,
не произнеся ни слова. Поэтому я решил нарушить тишину.
– Вы когда-нибудь любили по-настоящему? – тихо сказал я.
Она посмотрела на меня таким проницательным взглядом. Впервые в то утро я
увидел такой яркий огонёк в её глазах.
– Так это все из-за любви? – спросила она. Я покачал головой что нет, не из-за любви,
хотя
в
какой-то
степени,
любовь
тоже
одно
из
тех
ключевых
элементов, которые подтолкнули меня. – А из-за чего? – она горела знать правду, но я не
мог просто так взять и раскрыться ей.
– Вы не ответили на мой вопрос, – сказал я. – Вы, когда-нибудь любили?
– Я отвечу на ваш вопрос если вы ответите на мой! – заявила она, но я наперёд знал
какой у неё будет вопрос. Я одобрительно кивнул – Да, любила! – коротко ответила она,
69
и сразу же, чтобы не упустить момент продолжила – Так из-за чего вы это сделали? – она
тонко указала на мою забинтованную кисть.
– Из-за жизни… – ответил я. Она рассмеялась.
– И что же такого в ней произошло, что вы решились на то, чтобы покончить с жизнью?
– Ничего хорошего из неё не получилось.
– Прямо, вообще, ничего? Даже какого-то малюсенького момента счастья, радости и
любви? – она остановилась и смотрела на меня, ожидая моего ответа. Но что можно было
ответить на этот вопрос. Да у меня в жизни было и счастье и радость и любовь…
– Ваша очередь отвечать на мой вопрос, – сказал я, немного уходя от темы. Хоть она
поняла ответ на свой последний вопрос, раз я не дал на него ответа. Молчание всегда
знак согласия. – Кто он был?
– Простой парень, – она махнула рукой, – Механик, – сделала небольшую паузу, но я