В общем, жизнь у меня на яркие краски и радостные события не богата. Даже любовник мой был любовником ещё десятку баб, некоторым даже за деньги. «Парень», конечно, не то название, но для меня понятие «любовник» всегда значило немного больше, чем просто человек, с которым ты спишь. Я подумала, что ему, Сергею, надо бы сказать о моей болезни. Сочувствовать он не станет, ему должна понравиться мысль, что он скрашивает последние дни той, кого в обозримом будущем не станет. Сергей тот еще козел, сволочь и очень много циник, наверное, это меня в нем и привлекло. Хотя вру, привлекло меня его тело. Сергей выглядит, как парень с обложки, как сын богатого папы, как тот, кто влюблен в собственное отражение в зеркале. Порочная красота. Я всегда знала, что девочкам свойственно влюбляться в мудаков, мне просто нравился этот эгоистичный придурок и ни о каких отношениях между нами и речи идти не могло. Мы просто иногда проводили вместе время, и все.
Сергей, словно почувствовав что-то, заявился следующим же вечером, когда я, вернувшись домой с магазина, едва успела смыть с себя весь негатив поглощённой бытовухой толпы. Обмотавшись белым полотенцем, я вышла из ванной комнату и направилась к входной двери, где надрывался дверной звонок. У нас нет какой-то договоренности или четкого расписания, он может появиться неожиданно и в любой момент, даже элементарно не набрав мой номер и в этом было что-то такое… В этом была какая-то своя прелесть, поэтому я несмотря на то, что люблю, когда все идет по плану, никогда не возмущалась по этому поводу.
У меня нет глазка на двери, но я знаю, что это он, хотя бы потому что ко мне больше никто не захаживает. Ни родственники (слава тебе, Господи), ни несуществующие друзья. Отпираю дверь, и она тут же сама открывается, являя моему взору вышеупомянутого мужчину. Как всегда, великолепен и обаятелен. Он шумно вваливается в мою маленькую прихожую, и я улавливаю запах его одеколона, терпкий, но вкусный. У него никогда слово с делом не расходится, поэтому закрыв за собой дверь и оценив мой не совсем одетый вид, он широко улыбается и тут же распустив руки, уже забирается под мягкое махровое полотенце. Он вообще предпочитает много не говорить, а сразу переходить к цели своего визита, хотя если выпьет, то его просто не заткнешь. Забавное наблюдение.
Словно что-то ощутив, он отрывается, странно вглядываясь в полумраке коридора в мои глаза, когда я не собираюсь в благоговейном трепете отдаваться ему вотпрямщас:
— Все нормально? — аккуратно интересуется, не зная, чего ожидать от моего молчаливого поведения, а я кусаю щеку и гадаю, стоит ли говорить ему сейчас, или пусть лучше соседи сообщат, когда после моей смерти он в очередной раз нагрянет в гости без предупреждения, — Случилось чего?
Наверное, все-таки стоило сказать, так будет, по крайней мере, честно. Как люди вообще кому-то сообщают о таком? О своей приближающейся кончине. Заплакать что ли? Да как-то не хочется. Сухо проинформировать и заранее пригласить на похороны?
Вздыхаю и поправив сползающий край полотенца, шлепаю босыми ногами в сторону единственной жилой комнаты в квартире, где достаю из стола с компьютером малость измятый снимок, который столько раз уже в руки брала, что удивительно как это он еще не облез.
— Вот, — протягиваю мужчине снимок, круто развернувшись на пятках и конечно же он тут, потопал следом, торопливо скинув обувь у двери.
— И что это за хрень? — Сергей с любопытством вгляделся в снимок, выхватив его из моих некрепких пальцев и развернул как положено.
— Мой мозг, — равнодушно пожимаю плечами и складываю руки за спиной, переминаясь с ноги на ногу в ожидании, что вот он сейчас все поймет и я пойму, что не ошиблась на его счет.
— Хм, а вот эта штука очень похожа на… — подозрительно всматривается в снимок и касается указательным пальцем светлого пятна.
— А это опухоль, — любезно подсказываю и добавляю следом, — А ещё я умру месяца через два — три, как повезет.
— Вот как, — после минутного молчания выдает Сергей, никак не поменявшись в лице, — Так у нас что-нибудь сегодня будет, или мне завтра зайти?