Я не обращал внимания на иронию Войнова. Коль есть охота, пускай упражняется.
Иван Иваныч продолжил свой рассказ, всё с тем же, таким любимым им, французским прононсом: - А домик, неглубокие штольни, небольшие вырубки, и всё, что было связано с их изыскательной деятельностью, просто бросили здесь и всё это навсегда осталось в тайге. Как говориться, на нашу с тобой радость. И мы за это, к ним не в претензии. Верно...? И пусть хоть и заочно, но мы объявляем им, нашу служивую благодарность. Места эти настолько глухие, что даже охотники здесь - редкие гости. Да, да...! А из обычных гражданских людей, сюда вообще никто не забредает. Медведя здесь намного легче встретить, чем человека. А такой отдых, нам как раз именно и нужен на время нашего отпуска, причём, во всех отношениях. Никто беспокоить и надоедать не будет. Никаких тебе отчётов, планов и проверок, ночных дежурств и построений на плацу. Так, что ВиктОр, мы с тобой вдоволь здесь поохотимся, порыбачим, и как говорится, культурно и с пользой для нашего здоровья, отдохнём. А от медведей... - здесь он с гордостью и немалой долей охотничьего хвастовства, взяв в руки свой карабин, добавил: - Ты уж мне поверь, ВиктОр, мы вполне успешно отобьёмся. Чай не впервой...! Здесь в тайге: Закон-Тайга, Медведь...Хозяин.... И от этого хозяина тайги, мы будем отбиваться законом этой же самой тайги, который гласит... - Кто сильнее, тот и Прав...! Природа, дорогой ты мой...! Природа...! Ну и конечно плюс к этому, хорошее оружие и удача-опять очень мудро, сделал Войнов своё очередное ума-заключение.
Мы дружно взялись с ним за дело и начали наводить в домике порядок. Во время уборки, я заглянул в ящик, который использовали для хранения дров и вместе с разным хламом, вытащил оттуда картонную коробку. Я открыл её и заглянул внутрь. Она была почти до верха заполнена дровами и бумагой. - "Хорошо..., - подумал я: - На первых порах, будет, чем разжигать костёр или буржуйку...".
В тайге темнеет довольно быстро. Заготовив молодого ельника для кроватей, поужинав и наметив план действия на следующий день, мы уже изрядно уставшие, с удовольствием улеглись спать в нашей экзотической избушке.
Утром я встал первый. Войнов, как ни странно ещё спал, разбросав свои руки и ноги, да и, в общем-то, всего себя по кровати, храпя при этом, как былинный русский богатырь Илья Муромец после тяжёлой битвы. Наверное, так на него подействовала перемена обстановки. Попал человек, в свою, родную стихию.
Я захватил с собой коробку с бумагой, которую вчера нашёл в ящике, и вышел из избушки, что бы разжечь костёр и приготовить завтрак. Дрова, которые мне удалось собрать вокруг, назвать сухими было довольно трудно, и бумага из коробки была очень даже кстати.
Костёр, начал разгораться.
С утра было немного прохладно и сыро, и мне естественно хотелось, чтобы он это делал поактивней и шустрее..., поэтому я опять полез в коробку, за очередной порцией бумаги для костра.
Из неё я вынул папку, завязанную на тесёмки. Это была обычная канцелярская папка, зелёного цвета, уже изрядно потёртая. Я машинально развязал тесёмки, раскрыл её, и достал оттуда толстую, общую ученическую тетрадь. Перед тем, как бросить её в огонь, я наугад открыл первую попавшуюся страницу и из простого человеческого любопытства присущего всем нам, прочитал несколько строк.
Кто-то писал: - "Неужели, это и есть Любовь...!? Но ведь это всё, очень и очень даже сомнительно, зыбко и ненадёжно...! И вся эта, так называемая любовь, больше похоже на обыкновенную земную грязь, которая почему-то, очень сильно напоминает грязь из могилы, давно почившего лесника Каретина. И сейчас, какие-то другие сравнения, и в голову отчего-то не приходят. Но неужели мне, всю мою жизнь, придётся копаться в этой бесконечной, дурно пахнущей грязи, и ещё при этом, как плохой артист, пытаться играть эту незавидную роль и изображать из себя счастливого человека в этой жизни!? Ведь, как говорила мне моя бабушка: -" Надо БЫТЬ, а не Казаться..." - а вовсе не наоборот! А всё то, чем я занимался и продолжаю заниматься до сих пор, так же похоже на Любовь, как я сам..., на императора Нерона, или на поручика..., Ржевского из анекдота. Хотя впрочем, может на него-то, как раз, я больше всего и смахиваю.... Кто его разберёт!? Какая всё-таки жизнь непонятная штука!? По крайней мере, для меня! Одна горькая тоска и безысходность...!" - писал в своей рукописи, какой-то парень.
- Любопытно... - подумал я: - Пока с костром, мы немного повременим. Другой макулатуры для этого дела, у нас здесь, вполне достаточно. На досуге поинтересуемся, что этот товарищ, здесь ещё написал...?
Чайник медленно закипал....
Бродя все эти дни по тайге с Войновым, я далеко не всегда очень внимательно слушал, о чём он мне, что-то говорил.