- Попей, легче станет. Непоправима только смерть, а все остальное можно пережить, поверь. Жизнь продолжается, несмотря ни на что, ты пореви, тебе полегчает потом.
Наверное, я еще бы пыталась найти ободряющие слова, как она вдруг застонала сквозь слезы, стуча кулаками по столу
- Ду-у-ура, ой, какая ж ты ду-ура! Прости мне Пресветлый, умоляю...
Ну, знаете ли, я ее тут утешаю, а я же еще и дура! Пошла она тогда со своими истериками знаете куда! Лучше пойду похлебку посмотрю, а то Андрей вернется, а ничего горячего нет на ужин.
Муж вернулся усталый, быстро съел мою стряпню и потянул меня в комнату. Мне не терпелось обсудить с ним сегодняшний визит старосты, но он вдруг ошарашил меня своей новостью.
- Кать, Коста сегодня приходил ко мне. Расспрашивал, где мы жили, как сюда шли, что видели по дороге. Помнишь, мы говорили, что врать будем? Что ни слова о другом мире?
Чего ж не помнить, раз сама говорила, и про вранье здешнему люду тоже мы уже перетирали тему, сегодня вон чуть не попалась. Андрей же продолжал рассказывать, раздеваясь и чертыхаясь вполголоса, когда завязки на штанах перестали поддаваться.
- Так вот, он мне форменный допрос учинил. Про путь наш особо и врать не надо, я так все и рассказал, как было. Когда про наш мир говорил, Каменку себе представлял, как ты говорила. Все вроде нормально было, а потом он пристал, как нам тут живется, где бы я жить хотел с женой, и все хвалил меня, да хвалил, аж скулы сводило от похвалы. Я, конечно, сказал, что в восторге от того выпаса, где я работал, он кивнул, что там место хорошее и вполне дом можно поставить потом. Долго распинался про свою жизнь, что у него хозяйство крепкое, и деревня тут тихая, и люди его слушаются беспрекословно. И что я ему так понравился, что лучше ему помощника здесь и не надо.
Он помолчал, собираясь с мыслями. Рубашка и штаны уже были сняты и он лежал, заложив руки за голову и только накинув на бедра простыню. В комнате был полумрак, светильник давал совсем немного света и я тоже скинула все свои тряпки. Ну вот не любили мы спать в одежде даже дома, а ночных рубашек я принципиально не признавала. Села рядом и потянула к себе край простыни для приличия.
- Так вот, продолжаем разговор. Все было так сладко, я аж прослезился. Вот и спрашиваю себя, где подвох-то?
Я рассказала о сегодняшнем визите местного короля и о непонятном поведении Катрины. Андрей повернулся на бок, и подпер голову рукой. Вторая потянулась к моей коленке и прочно там обосновалась, поглаживая. Похоже, обсуждение ситуации надолго не затянется...
- Отпускать нас они не хотят, это я уже понял. Силой, что ли, удержат? Но мы все равно уйдем, днем раньше, днем позже, но уйдем. Индюк этот так расписал здешние леса, ну мама не горюй, как жутко! И никто поэтому из деревенских за ихнюю Границу шагу не ступит добровольно. Я повелся, что тоже никуда не пойду и тебе не дам. И что Коста мне теперь сват, друг и брат, а я ему в рот заглядываю. Жаль, Ларс занят где-то, уже два дня его не вижу, а то потолковал бы. Парень на этого Косту зуб имеет, да и своя голова у него варит. Посоветует дельное, думаю. А Катрина...- он дернул меня к себе и зашептал в ухо, - Живет одна, рассчитывала на него, а он ее обломал, вот она и бесится. Я соскучился... иди ко мне...все остальное потом решим...
Следующие три дня староста исправно заходил к нам, пил местный чаек, улыбался и вообще выглядел, как добрый дядюшка. Пару раз прихватывал меня то за зад, то за бок, сетовал на свое хозяйство, но тут же хвалился, сколько у него всего в доме и вообще, какой он весь из себя молодец. Катрина, которая сидела при этих визитах молчком или поддакивала изредка, была напряжена, как струна, и переводила дух, только когда Коста хлопал калиткой. На третий день все было то же самое, только староста весь вечер держал ее за руку то одной своей рукой, то обеими. Я рассеянно слушала его болтовню, когда вдруг уловила упоминание, что Рей согласен с женой жить на дальнем выпасе и вообще он ему как помощник - так лучше не сыскать. Знахарка не двигалась, словно аршин проглотила, я сделала вид, что все нормально и только поинтересовалась, вполне ли можно там жить молодым. Коста улыбнулся так, что я чуть не подавилась, Катрина дернулась и застыла, а этот королек продолжал вещать, что по его мнению детей надо рожать как можно больше...Очень хотелось сказать ему, чтобы он сам и рожал, да остановила только здравая мысль о неприкрытом хамстве и возможном конфликте после этого. Пришлось елейно улыбнуться и согласиться.