Выбрать главу

Вместе с тем Маркс категорически предупреждал, что неправильно было бы развивать категории в той последовательности, "в которой они исторически играли решающую роль" и которая представляется естественной последовательностью исторического развития. Дело в том, что в науке воспроизводится не история "вообще", а только история той конкретно-исторической сферы действительности, которая непосредственно сделана объектом анализа, в данном случае – история одной, а именно капиталистической, общественно-экономической формации. Поэтому "речь идет не о том положении, которое экономические отношения исторически занимают в различных следующих одна за другой формах общества"[3], а только о том месте, которое они занимают в становлении одной, исследуемой общественной формы производства. Это место и роль отдельных категорий диктуется не "логическими" соображениями, а самим характером исторического процесса, его собственной диалектикой. Дело в том, что возникновение и развитие новой общественной формы начинается не на пустом месте, а всегда на почве, созданной предшествующим развитием. Новое общество всегда имеет своей исторической предпосылкой "производственные отношения всех тех погибших форм общества, из обломков и элементов которых оно было построено. Некоторые еще не преодоленные остатки этих обломков и элементов продолжают влачить существование внутри буржуазного общества, а то, что в прежних формах общества имелось лишь в виде намека, развилось здесь до полного значения и т.д."[4]

Каждая новая форма производства (как и каждое новое историческое образование в природе, в обществе, в мышлении) всегда имеет свое конкретно-историческое "начало", которое возникает во времени позже, чем его исторические предпосылки, а затем превращает эти предпосылки в зависимые от себя формы, меняя их место и роль в соответствии со своими требованиями. Поэтому место и роль таких категорий, как "торговый капитал" или "рента", могут быть поняты лишь после того, как понята "прибавочная стоимость", и ни в коем случае не наоборот, хотя во времени прибавочная стоимость возникла позже их. В категории капиталистического способа производства эти и подобные им категории превратились лишь тогда, когда процесс производства прибавочной стоимости вовлек указанные формы в свою орбиту и подчинил их себе.

Таким образом, "исправление" исторической последовательности развития определенных категорий совершается в "Капитале" вовсе не в угоду "логическим" соображениям, а в соответствии с теми законами, которые дает сам действительный исторический процесс возникновения и вызревания исследуемой конкретно-исторической формы производства. Данное положение имеет всеобщий, то есть логический, смысл, и относится не только к исследованию капиталистической формы производства и даже не только к исследованию общественно-исторических явлений. Оно разрешает, на материале частного случая, всеобщую проблему логики как науки – проблему "начала" логического исследования и последовательности его дальнейшего движения.

Если в "Капитале" анализ начинается с товарной формы, то это отражает в логическом плане особенность исследуемого "целого", тот факт, что только капиталистическая формация превращает товар во всеобщую экономическую определенность продукта. Сама по себе взятая, товарная форма продукта труда не связана непременно с капиталистической организацией общественного производства. В качестве частной экономической формы она свойственна и другим общественно-экономическим формациям. Однако ни в какой другой системе отношений производства эта форма по становится всеобщим условием (и столь же всеобщим следствием) всех других форм производства, обмена и потребления – "клеточкой" целого. В данном же случае товар составляет то "простейшее непосредственное бытие", которое лежит в основании всех остальных элементов системы. Отсюда конкретные теоретические определения этой формы оказываются абстрактно-всеобщими определениями любой другой формы, развивающейся на ее основе, – самым "простым" и "абстрактным" определением исследуемого целого, всего развитого организма экономики капитализма.

С точки зрения логики важно, что абстрактно-всеобщее определение любой из особенных форм экономики образуется не путем формальной абстракции (отвлечения одинакового) от особенностей всех элементов системы, а через конкретный анализ одной особенной формы, через отражение особенности товара. "Если приходится анализировать "товар" – эту простейшую экономическую конкретность, – то надо оставить в стороне все отношения, не имеющие ничего общего с данным объектом анализа" – указывает Маркс[5].

Товар, будучи "началом" всего процесса капиталистического воспроизводства, одновременно оказывается той элементарной формой, к которой постоянно возвращается движение всех элементов производства, то есть "концом", следствием совокупного движения системы. Ни капитал, ни рабочая сила не могут функционировать в качестве элементов системы, не превращаясь постоянно, в каждом цикле снова в товар. Поэтому товар и кажется не только "началом", но и "целью" всего циклического обмена веществ капиталистически организованного производства. Всеобщее теоретическое определение системы в целом и отражает как "начало", так и "конечную цель" ее движения, а не просто абстрактно-общий признак всех элементов, всех особенных форм бытия данного целого.

В данном пункте явственно вырисовывается принципиальное отличие логики "Капитала" от традиционной формальной логики в той части, которая касается отношения всеобщего к особенному и единичному. Всеобщее понимается здесь не как абстрактно-общее, а как конкретное теоретическое отражение закона. Всеобщее в логике "Капитала" отражает не абстрактное тождество всех явлений друг другу, а конкретное тождество (единство) этих явлений в составе конкретного целого, системы явлений, развившейся на одной и той же основе.

Конкретно-всеобщее единство явлений в составе системы включает в себя не только различия, но и противоположность этих явлений друг другу. Это диалектически противоречивое тождество, осуществляющееся через переход, через превращение противоположностей друг в друга. Конкретно-всеобщее, в противоположность абстрактно-всеобщему, содержит в себе взаимоисключающие и одновременно взаимопредполагающие определения, постоянно возникающие в движении и этим же движением постоянно разрешаемые.

Так, в условиях товарной формы производства два товара, столкнувшиеся в обмене, должны по необходимости играть противоположные роли: "...один товар – тот, стоимость которого выражается, – непосредственно играет роль лишь потребительной стоимости, а другой товар – тот, в котором стоимость выражается, – непосредственно играет роль лишь меновой стоимости"[6]. Каждый из них не в состоянии играть обе роли сразу, одновременно, ибо эти роли исключают друг друга. Тем не менее реальный обмен предполагает, что каждый из них и измеряет свою стоимость в другом, и служит материалом для ее измерения, то есть играет обе роли сразу. В этом диалектическом соединении противоположных экономических форм внешне выражается не что иное, как скрытая в каждом из них внутренняя противоположность потребительной стоимости и стоимости. В отношении товара к товару проявляется диалектически противоречивое отношение товара к самому себе, т.е. внутреннее противоречие формы стоимости. Это противоречие простой формы стоимости и служит "логическим основанием" перехода от анализа товара к анализу денежной формы стоимости, что выражается теоретически в развитии понятия стоимости. "...Процесс обмена товаров заключает в себе противоречащие и исключающие друг друга отношения. Развитие товара не снимает этих противоречий, но создает форму для их движения"[7]. Новая форма развития и движения противоречий – деньги. "Таков и вообще тот метод, при помощи которого разрешаются действительные противоречия. Так, например, в том, что одно тело непрерывно падает на другое и непрерывно же удаляется от последнего, заключается противоречие. Эллипсис есть одна из форм движения, в которой это противоречие одновременно и осуществляется и разрешается"[8].

Маркс подчеркивает тем самым универсальный (логический) характер описанного хода мысли, хода развития теоретических определений в согласии с развитием противоречий действительного движения. Противоречие здесь выступает уже не как свидетельство "неправильности", "ошибки" (как его толковала старая, недиалектическая логика), а как важнейший логический принцип и форма развития определений, как принцип логического перехода от факта к факту. Этот принцип только и обеспечивает объективность перехода от категории к категории, т.е. согласие развития определений с развитием действительности.