Нетрудно видеть, что здесь речь идет о вещественном («физическом») капитале, первый признак которого отсутствует в определении «человеческого капитала». Поэтому последнему «нет места в ряду капиталов, поскольку он не обладает первым признаком (он не указан) и его нельзя вставить в ряд перечисленных элементов вещественного (физического) капитала. Если он обладает только вторым (по Фишеру) общим признаком капитала (приносит доход), то «человеческий капитал» не подводится под общее определение капитала и он, по правилам элементарной логики, не может характеризоваться как капитал или же рушится общее определение семейства капиталов. Видимо, чувствуя здесь логическую несообразность, авторы книги совершают обходной маневр, подсказанный А. Смитом, применяют (не упоминая «первопроходца») ту же пресловутую аналогию с основным капиталом и вспоминают об инвестиционном происхождении «человеческого капитала»»[190].
В этой связи авторы далее пишут: «Сходным образом человеческий капитал создается тогда, когда человек (возможно, с помощью своих родителей) инвестирует в самого себя, оплачивая образование и приобретение квалификации. Инвестиции в человеческий капитал со временем окупаются, давая отдачу в виде более высокой заработной платы или способности выполнять работу, приносящую большее удовлетворение»[191].
Будучи «не в ладах» не только с диалектической, но даже и с формальной логикой, авторы акцентируют здесь внимание на инвестициях, которые «создают человеческий капитал». В результате первоначальное («метафизическое») определение данного капитала замещается «созидательным». Но инвестиции характеризуют не его природу, а затраты, которые должны «окупаться». Если он является «капиталом» (пусть и «человеческим»), то его «окупаемость», как и всякого капитала, определяется величиной прибыли, приносимой им. Из приведенного выше определения «человеческого капитала» следует, что вложенные в него инвестиции «окупаются» в виде увеличения дохода рабочего – «более высокой заработной платы», которая сама по себе никакого отношения не имеет не только к «человеческому», но и к «капиталу вообще». Если же ее рассматривать как «способность выполнять работу, приносящую большее удовлетворение», то в таком случае тем более нет никаких оснований трактовать эту «способность» как «человеческий капитал», а рабочего как владельца этого «капитала», поскольку последний таковым не является[192]. Он есть весьма элегантная метафора, используемая западными экономистами в апологетико-идеологических целях.
Для достижения таких целей все средства приемлемы, в том числе и употребление в экономических исследованиях этой метафоры. Но если отвлечься от нее, то обнаружится, что в центре внимания вышеуказанных авторов находится проблема человеческого фактора, или рабочей силы, т. е. совокупность профессиональных способностей работника, играющих ключевую роль в условиях современной НТР. Поэтому в проводимых ими исследованиях акцент делается на изыскании оптимальных путей повышения образовательного уровня данного работника, рационального обеспечения его «физического» здоровья.
Именно в таком контексте рассматривает значимость «теории человеческого капитала» упомянутый выше М. Блауг – крупный «методолог» в области экономической науки. По его мнению, основоположником этой «теории» является А. Смит. Ибо «в состав основного капитала», по определению последнего, «включаются не только орудия труда и постройки», но и «человеческий капитал» – капитализированная ценность «приобретенных и полезных способностей всех жителей и членов общества». Это правомерно следует из того, что капитал представляет собой «произведенные средства производства»: приобретенные способности рабочих к труду, безусловно, «произведены» при использовании вещественных ресурсов»[193].
Софизм этих высказываний состоит в том, что их автор сознательно извращает (причем самым вульгарным образом) позицию А. Смита по данному вопросу. Во-первых, А. Смит никогда не употреблял понятие «человеческий капитал». Во-вторых, как мы видели, «уточнив» определение «основного капитала» рабочего, А. Смит относил к нему отнюдь не «приобретенные и полезные способности» этого рабочего, а действительные издержки, связанные с приобретением таких способностей. Последние он не смешивал с «произведенными средствами производства», а проводил различие между ними, полагая, вместе с тем, что профессиональные способности рабочего можно сравнить с «машинами и орудиями производства», которые также «требуют известных расходов» и которые «возмещают эти расходы вместе с прибылью».
192
«Может быть, незаметно для самих авторов акцент в определении «человеческого капитала» здесь перемещается на инвестиции, что вступает в противоречие с первоначальным определением. Но дело не только в этом. Дотошный читатель не может не заметить и то, что эффектом (отдачей) затрат на образование и повышение квалификации наряду с прибавкой заработной платы (увеличением дохода) признается вовсе не доход в рыночном смысле, а реализация более высокой