ГЕТЕРОГЕННОСТЬ И ГОМОГЕННОСТЬ
Один из самых лучших, важных, объективных и интересных разделов книги Балановских посвящен гетерогенности/гомогенности русского народа в сравнении с другими народами Европы и Азии.
Главный вывод этого раздела:
«Можно считать установленным более высокую гетерогенность русского народа по сравнению с соседями со всех сторон: на Западе, на Юге, на Востоке и в ближайшем окружении на Восточно-Европейской равнине» (128). На Севере, правда, имеется сосед погетерогеннее, но это — лопари, сравнение с коими вряд ли кого обрадует.
О чем тут идет речь? Что означают эти оценки? (Я склонен считать их объективными, поскольку основной разброс генетических значений, приведших к указанному выводу, установлен не по оси запад-восток, то есть не за счет финского подмеса, а по оси север-юг, за счет не установленных авторами, но реальных факторов.)
Речь идет о том, что «генетические расстояния» (различия) между отдельными популяциями того или иного народа имеют у каждого свой «размах» и могут быть выражены математически. В популяционной генетике это называется «статистический анализ межпопуляционной изменчивости (Gst)». Повышенные значения от среднего будут означать, что такой народ более или менее гетерогенен, то есть генетически разнороден. Пониженные — что он более или менее гомогенен, то есть генетически однороден. Сравнение данных по разным народам позволяет делать очень важные выводы.
«У “монолитных” этносов, где все популяции генетически схожи, как близнецы, гетерогенность будет близка к нулю. У генетически подразделенных народов, где одни популяции совсем не похожи на другие, гетерогенность будет велика» (125). Абсолютные значения тут недостижимы, нельзя быть абсолютно гомогенным или гетерогенным, но можно быть гомогеннее или гетерогеннее, чем твой сосед, — и в этом главное различие.
Хорошо или плохо быть гомогенным, гетерогенным? Случается слышать и то, и другое мнение, с аргументами. По Дарвину, помнится, чем гетерогеннее вид, тем больше у него запас прочности, живучести. Тем труднее свести его с лица земли без следа.
Примерно то же внушают нам и Балановские, разъясняя, подробно и с примерами, преимущества подразделенных популяций[62] (как понимает читатель, подразделенность напрямую связана с гетерогенностью). «Наличие в популяции подразделенности резко меняет ее свойства: и дрейф генов, и миграции начинают действовать по-другому, а сама популяция приобретает генетическую устойчивость» (334). Иными словами, подразделенность популяции помогает лучше сохранить ее генофонд. И это хорошо.
С точки зрения чистой биологии это, возможно, и так. Но человек, увы, не только биологическое существо: это животное политическое, по определению Аристотеля. Биологическая живучесть — не единственный критерий успеха у этносов. И выносить вердикт о пользе/вреде гетерогенности/гомогенности следует, присмотревшись для начала к политической судьбе народов того и другого типа: какие из них большего достигли, занимают более высокую ступень политического и цивилизационного развития?
Такую возможность книга Балановских нам дает, и в этом ее огромный плюс. Авторы проделали вышеуказанный анализ в отношении 63 (!) народов Европы и Азии, как в нашей стране, так и за рубежом. В том числе были исследованы русские популяции числом 35 по 17 локусам и 44 аллелям. Такое исследование нельзя не признать репрезентативным, к его результатам следует отнестись со всем вниманием.
«Гетерогенность русского народа оказалась Gst = 2.00» (125). Много это или мало?
Все познается в сравнении.
С кем будем сравнивать?
«Дифференциация Западной Европы мала (популяции этого региона генетически похожи друг на друга) дифференциация Восточной Европы выше, а дифференциация Сибири огромна. Такую картину рисуют и классичеcкие маркеры… и точно такую же картину мы видим по данным о мтДНК» (284).
Понятно, что при таком раскладе сравнивать себя нам, русским, надо прежде всего с европейскими народами, на общность крови и судьбы с которыми столь многие русские усиленно претендуют, начиная со времен Петра Первого.
И что же мы видим? «Уровень гетерогенности генофонда русского народа столь велик, что ярко проявляется даже в восточноевропейском масштабе» (237). «Все западноевропейские народы в целом гомогенны… а сибирские народы, напротив, гетерогенны… На восточноевропейском фоне… гетерогенность русского народа велика» (289).
62
В данном случае Балановские дают такую трактовку популяции, против которой не возразить: «Практически каждая популяция… состоит из нескольких популяций низшего уровня (субпопуляцией), но и сама является субпопуляцией по отношению к группе населения более высокого иерархического уровня». Надо только помнить при этом, что верхнюю границу иерархии составляет граница вида; применительно к человеку — раса.