Подробности? Пожалуйста; они есть в роскошной таблице Балановских «Генетическая гетерогенность русского народа и других народов Евразии» (126–127). Вот некоторые цифровые оценки в порядке возрастания гетерогенности:
англичане = 0,15;
шведы = 0,26;
немцы = 0,43;
испанцы = 0,62,
финны = 0,96;
французы = 1,19;
итальянцы = 1,71;
австрийцы = 2,34[63].
Итак, перед нами — вполне откровенная картина скрытой сути всемирной этнополитики. За это открытие авторам полагалась бы Государственная премия, не меньше. А то и Нобелевская.
Среди народов с самой высокой степенью биологического единства — как на подбор все наиболее культурные и преуспевающие народы Запада с высоким сознанием этого единства. Все они весьма многого добились в своей судьбе — это неоспоримо. Возможно, Балановские с негодованием отвергли бы даже самую постановку вопроса о зависимости цивилизационных достижений от гомогенности этноса. Но для вдумчивого читателя они, тем не менее, подготовили настолько выразительные данные, что вполне очевидный и однозначный вывод напрашивается сам собой, не допуская и тени иной трактовки. Он просто лежит на ладони.
Сказанное не означает, что низкая гетерогенность автоматически обеспечивает этносу роскошный прогресс (у чеченцев этот показатель = 0,56, у болгар = 0,22; а в джунглях Амазонки и на далеких островах встречаются и вовсе народы-изоляты). Но то, что среди наиболее продвинутых народов Европы нет обладателей повышенной гетерогенности, — отныне научный факт. Значение которого нельзя переоценить.
А вот, по контрасту, — показатели еще недавно совсем диких народов, чье происхождение темно и печально, в коих оставили свои следы бесчисленные проходимцы и завоеватели, а жизненный путь не блещет достижениями, обогатившими духовный и материальный мир человечества:
ненцы = 3,22;
ханты = 3,55;
коми = 6,41;
нивхи = 6,91;
эвенки восточные = 7,49;
коряки = 7,53;
эвенки западные = 7,64;
нанайцы = 7,73;
тофалары = 7,76.
Таковы объективные сведения, проливающие яркий свет на биологическую суть иерархической лестницы народов мира.
Отсюда легче легкого сделать правильный вывод о том, благо или зло несет с собой повышенная гомогенность: очевидное благо, и очень большое.
Что же следует сказать о месте русских на вышеназванной иерархической лестнице? Как его оценить?
С одной стороны, если судить по среднему значению таблицы, мы относительно гомогенны. Но лукавство «средних цифр» в очередной раз становится очевидным, когда дело доходит до конкретики. Ибо, с другой стороны, мы замыкаем группу народов Европы[64], пропустив вперед себя всех, кроме осетин, лопарей, коми и хантов. Хуже всего из наших западных соседей дело обстоит у французов и итальянцев, что неудивительно, с учетом их истории. Но у нас-то показатель еще хуже!
Печальный итог, хвастать нечем. Даже в родной нам «Восточной Европе и в особенности на Украине различия между популяциями очень малы» (254). Гетерогеннее нас во всей Северной Евразии только Урал и особенно Сибирь — проходной двор[65]. Однако тот факт, что мы почти в четыре раза превосходим по гомогенности тофаларов, как-то мало утешает доброжелательного к русским наблюдателя.
Возможно, запас генетической прочности у нас пониже, чем у ненцев, но повыше, чем у итальянцев, и это — хорошо; но в культурном и политическом отношении это промежуточное положение не может удовлетворять. Кстати, не в этой ли на порядок повышенной, по сравнению с некоторыми европейцами, гетерогенности — объяснение наших вечных русских раздраев и междоусобиц? Нашей несолидарности, неспособности что-то делать сообща, взаимной нетерпимости, неуважения и т. д.?
Итак, если у нас и есть преимущество, то оно удручающее.
Как же открывшуюся картину относительного положения русских среди окрестных народов объясняют Балановские? А вот:
«Большому ареалу — большая изменчивость <…> Само географическое расстояние уже служит фактором изоляции, создавая генетические отличия популяций друг от друга» (128).
Слоган, копирующий известный тост «большому кораблю — большое плавание», ничего, разумеется, не объясняет. У немцев тоже не маленький ареал расселения, нам часто внушают даже, что-де немцы разных земель плохо понимают друг друга, что баварцы и саксонцы чуть ли не разноэтничны и проч. Однако наука, как видим, опровергает эти досужие бредни. Немцы оказались в два с лишним раза гомогеннее нас, хоть и мешались вовсю со славянами, особенно на Востоке. Генетические расстояния между популяциями не выражаются в географических мерах. Хотя относительная замкнутость популяций способствует селективной концентрации тех или иных отличий, но, повторюсь, не до такой же степени!
63
«Австрийцев», разумеется, следует исключить, ибо такого этноса нет, австрийцы — не народ, а согражданство. Это пример некорректный, ни о чем не говорящий, о чем легко догадаться, сравнив их с немцами. С какой бы стати германским немцам следует быть в шесть раз гомогеннее австрийских немцев? И это при том, что по мтДНК немцы вообще чемпионы гомогенности. Ясно, что это результат вмешательства иноэтничности, неправомерно учтенной анализом в силу методологически ложного подхода авторов к проблеме этноса вообще.
64
Особенно убивает генетическая монолитность англичан — вот уж не ожидал, всегда считая их кельтско-германским микстом. Но, видно, генетические расстояния от кельтов до германцев не так уж велики и почти не уменьшают биологическое единство нации. За счет большого национального единства у них такое единство в политике, такой твердый национализм, такие завоевания и такие претензии на мировое господство. Англо-саксы рулят!
65
Это, как мы уже знаем, зона фронтального столкновения рас, зона послойной многократной и разновременной метисации. Многообразие пропорций расовых элементов.