то начало, середина и конец составляют 3, следует, что число 3 есть число совершенное и что оно наделено способностью сообщать совершенство всему, что обладает троичностью; точно так же я не могу понять и признать, чтобы, например, применительно к ногам, число 3 было совершеннее, чем 4 или 2, или что число 4 свидетельствует о несовершенстве элементов и что было бы более совершенно, если бы их было 3. Было бы лучше поэтому предоставить такие измышления риторам и доказать свое утверждение более убедительно, как то подобает доказательным наукам. Симпличио. — Вы, повидимому, принимаете эти доводы в шутку; между тем таково все учение пифагорейцев, которые придавали столь большое значение числам; и вот вы, математик, и, насколько я знаю, разделяющий во многом пифагорейские взгляды, теперь как будто обесцениваете тайны их учения. Сальвиати. — То, что пифагорейцы выше всего ставили науку о чис- ум человеческий лах и что сам Платон удивлялся уму человеческому, считая его причаст- ств^а^отомубо,что НЫМ божеству ПОТОМу ТОЛЬКО, ЧТО ОН разумеет природу ЧИСеЛ, Я Прекрасно равумеет числа, по знаю и готов присоединиться к этому мнению; но я никоим образом не поверю, чтобы тайны, которые побуждали Пифагора и его последователей так высоко ценить науку о числах, состояли из тех глупостей, которые устно и письменно распространяются среди людей невежественных. Напротив, мне известно, что пифагорейцы, не желая выносить столь удивительные вещи на посмеяние и издевательство толпы, осуждали, как кощунство, обнародование наиболее скрытых свойств чисел и найденных ими несоизмеримых и иррациональных величин и утверждали, что тот, кто будет распространять сведения о них, подвергнется мучениям в загробном мире; а потому, думается мне, кто-нибудь из пифагорейцев, чтобы дать пищу толпе и избавиться от расспросов, сказал, что их числовые тайны состоят мнению Платона. 26 ДИАЛОГ О ДВУХ главнейших систЕмах МИРА в тех пустяках, которые потом распространились среди невежественных людей; это похоже на хитрую уловку того остроумного молодого человека, еки"ы чисел1*— ба- К0Т0РЫЙ» чтобы отделаться от назойливости — не помню, матери или лю- сня. бопытной жены, пристававшей к нему с расспросами о тайных заседаниях сената, — сочинил басню, которая, будучи затем приукрашена многими другими женщинами, послужила поводом к их осмеянию тем же сенатом 4. Симпличио. — Я не отношу себя к числу тех, кто особенно интересуется тайнами пифагорейцев. Но, возвращаясь к нашему вопросу, повторю, что доводы, приводимые Аристотелем в доказательство того, что не существует и не может существовать более трех измерений, кажутся мне убедительными; и что если бы нужно было привести доказательство более строгое, то Аристотель не преминул бы привести его. Сагредо. — Добавьте, однако, если бы он его знал или если бы он вспомнил о нем. Но вы, синьор Сальвиати, доставите мне большое удовольствие, если приведете какое-нибудь очевидное доказательство, настолько ясное, чтобы оно было доступно моему пониманию. Сальвиати. — И вашему, и синьора Симпличио; оно не только доступно пониманию; оно, кроме того, уже известно вам, хотя, может быть, вы не отдавали себе в этом отчета. Для более легкого понимания восполь- казателРьстж)К^)ех- вуемся бумагой и пером, уже приготовленными здесь, видимо, на этот мерности. случай, и сделаем небольшой чертеж. Наметим сперва эти две точки А и 2?, затем проведем от одной точки к другой кривые _ с _ АСВ и ADB и прямую АВ\ теперь я спрашиваю вас, какая из этих линий, по вашему понятию, определяет расстояние между конечными точками А и В и почему? d Сагредо. — Я бы сказал — прямая, а не кривые, потому, что прямая — кратчайшая; а также потому, что прямая — одна, единственная и определенная линия, тогда как других бесконечно много, они не равны и более длинны, а для определения, кажется мне, следует пользоваться тем, что едино и известно. Сальвиати. — Итак, длина между двумя точками определяется прямой. Проведем теперь другую прямую, параллельную АВ, которую назовем С2), так чтобы между ними заключалась некоторая плоская поверхность; я хотел бы, чтобы вы определили мне ее ширину. Поэтому, скажите мне, где и как, отправляясь от точки Л, вы достигнете линии CZ), чтобы определить ширину, заключенную между этими линиями, т. е. определите вы ее по длине ^jk— 5— кривой АЕ, или по прямой AF, или... |\\ Симпличио. — По прямой AF, а йе по кри- \ N. вой, ибо мы уже признали, что кривые не годятся \ \ для этой цели. | \ \ СагРЕДо. — А я не воспользовался бы ни той, с г е d ни другой, так как вижу, что прямая AF идет наискось; я провел бы линию, составляющую с линией CD прямой угол, потому что она, как мне кажется, будет кратчайшей и единственной наряду с бесконечным числом более длинных и неравных друг другу линий, которые можно провести из точки А к разным точкам противолежащей линии CD. Сальвиати. — По-моему, ваш выбор и основание, которое вы приводите, превосходны; таким образом, мы пришли к тому результату, что первое измерение определяется прямой линией; второе, т. е. ширина, определяется другой линией, также прямой, но не всякой, а такой, которая образует прямой угол с линией, определяющей длину; таким образом, мы установили оба измерения плоской поверхности, т. е. длину и ширину, Но допустим, вам нужно определить высоту, например, как высоко на- ДЕНЬ ПЕРВЫЙ 27 ходится этот потолок от пола, находящегося у нас под ногами. Так как от любой точки потолка можно провести бесконечное число линий, кривых и прямых, все разной длины, к бесконечному числу точек находящегося под нами пола, то какой из этих линий вы воспользовались бы? Сагредо. — Я прикрепил бы к потолку нить с грузом на ней и свободно спустил бы ее, пока она не достигла бы самого пола; длина этой нити, как прямая и кратчайшая из линий, которые можно провести из той же точки к полу, покажет действительную высоту этой комнаты. Сальвиати. — Прекрасно. А когда из точки пола, отмеченной этой подвешенной нитью (предполагая, что пол — горизонтален, а не наклонен), вы проведете две другие прямые, одну — для определения длины, а другую — для определения ширины поверхности пола, то какие углы они образуют с этой нитью? Сагредо. — Несомненно, они образуют прямые углы, если эта нить снабжена грузом и если пол действительно плоский и горизонтальный, Сальвиати. — Итак, если вы примете какую-нибудь точку за начальный и исходный пункт измерения и от нее проведете прямую, определяющую первое измерение, т. е. длину, то совершенно необходимо, чтобы та линия, которая должна определить ширину, шла под прямым углом к первой и чтобы та линия, которая должна отмечать высоту, т. е. третье измерение, будучи проведена от той же точки, точно так же образовала с двумя другими не косые углы, а прямые; таким образом, тремя перпендикулярами, как тремя линиями единственными, определенными и кратчайшими, определяются три измерения: АВ — длина, АС — ширина, AD — высота. Так как ясно, что через ту же точку не может проходить еще какая-нибудь линия, которая образовала бы с данными прямые углы, а измерения должны определяться только прямыми линиями, образующими между собой прямые углы, то существуют только три измерения; но то, что обладает тремя, обладает всеми измерениями, то, что обладает всеми, делимо во всех направлениях, а то, что таким образом делимо, совершенно и так далее. Симпличио. — А кто сказал, что нельзя провести других линий? Почему я не могу провести снизу какую-нибудь линию до точки 4, которая образует с другими прямой угол? Сальвиати. — Вы не можете, без сомнения, от одной и той же точки провести больше трех прямых, образующих между собой прямые углы, Сагредо. — Конечно, потому что та линия, которую имеет в виду синьор Симпличио, будет, мне кажется, той же DA, но продолженной книзу; таким же способом можно было бы провести и еще две линии, но все они были бы прежними тремя с той лишь разницей, что теперь они только соприкасаются, а тогда пересекались бы, не прибавляя, однако, новых измерений. Симпличио. — Я не скажу, что этот ваш довод нельзя признать убедительным, но все же скажу вместе с Аристотелем, что в вопросах есте- ^SS^k ственных не всегда следует добиваться необходимости существующего следует искать точ- посредством математического доказательства. ности ??й^*чег Сагредо — Пожалуй, в тех случаях, когда ее нельзя достигнуть; но если она имеется, почему вы не хотите ею воспользоваться? Но не будем больше расточать слова по поводу этой частности, ибо я уверен, что синьор Сальвиати и без дальнейших доказательств согласится с Аристотелем и с вами, что мир есть тело совершенное и в высшей степени совершенное, как величайшее творение божье. Сальвиати. — Это верно. Поэтому оставим общие рассуждения обо «всем» и перейдем к рассмотрению его частей, каковых Аристотель уста- 28 ДИАЛОГ О ДВУХ ГЛАВНЕЙШИХ систЕмах МИРА частей вселенной навливает в первом делении — две, в высшей степени отличные друг от по Аристотелю две: «. JJ небесная и стихий- друга и до известной степени противоположные; я имею в виду небесную Противоположные! и стихийную: первая — невозникающая, нетленная, неизменяющаяся, непреходящая и т. д., вторая — подверженная постоянному изменению, перемене и т. д. Разницу между ними он выводит, как из первого начала, из различия местных движений и дальше рассуждает следующим образом б. Исходя, так сказать, из мира чувственного и переходя в мир идеальный,,