Подобный же круг возникает в логике Маркса и Энгельса. Вспомним известные рассуждения последнего о том, что, возможно, в сложившейся ситуации (1853 года) им придется взяться не за свое дело, возглавить не вполне социалистическую ре–320
волюцию, а затем под влиянием обстоятельств невольно изменять своим обещаниям, сложив в конце концов головы, и, что еще хуже, предстать дураками в глазах потомков[18]. Зачем же делать явную и непоправимую ошибку? Маркс считал восстание парижских коммунаров ошибочным и несвоевременным, он убеждал их не начинать его. Но когда восстание стало фактом, Маркс увидел в нем историческую необходимость, не отказавшись, однако, от своего первоначального прогноза. Так ошибкой было восстание коммунаров — или исторической истиной и необходимостью? Идея Ленина об «ошибке гигантов» встраивается в тот же логический или, вернее, антилогический ряд, порочный круг. Причем приведенные примеры не исключение, а, скорее, правило, характеризующее метод мышления классиков марксизма.
Подчеркнем прежде всего, что логический круг порожден безвыходностью, непроясненностью исторической ситуации, он заключен в реальности, а не в головах мыслителей. Как разорвать его, выйти за его пределы? Идеи Кьеркегора или лозунг парижских студентов 1968 года «Будьте реалистами, тре — Этот эпизод рассмотрен Лифшицем в его статье I960 года «Ветер истории» См Мих Лифшиц Собр соч в 3–х томах Т 1, с 300–301
буйте невозможного!» сводятся к тому, что можно назвать ницшеанским или хайдеггеровским великим Ничто: в мире нет ничего, на что наша потребность в истине и свободе реально могла бы опереться. Выход — только в иррациональной и принципиально недоступной пониманию божественной воле, в трансцендентном мире, не соприкасающемся с миром реальным, пустым и бессмысленным. Или в нашей революционной активности, которая презирает и ломает скучную и тупую повседневность, не способную к самопорождению смысла.
«Я не ищу успеха потому, что давно — давно Ich hab' mein Sach' auf Nichts gestellt», — писал Лифшиц в конце своей жизни, цитируя строки стихотворения Гете «Vanitas! Vanitatum vanitas». Эту же цитату из Гете мы находим в его работе о Чернышевском (1939 год)[19].
И у Гете, и у цитирующего его Чернышевского Ничто, на которое они ставят, есть неразумие с точки зрения здравого смысла и «реальной политики», на самом деле оно охватывает более широкие сферы реальности, чем доступное пониманию обывателя, в том числе и образованного. Речь идет именно о силах самой действительности, взятой под углом зрения бесконечности ее возможностей, которые не в силах ухватить и оценить рассудок. Ничто Гете, Чернышевского и Лифшица прямо противоположно Ничто Ницше и Хайдеггера, Адорно и бунтующих студентов образца 1968 года.
В 1917 году Ленин — практически в полном одиночестве, ибо не был поддержан собственной партией, — поставил все, что имел, на Ничто: мировую революцию, которая казалась совершенно невозможной и невероятной в сложившейся ситуации для меньшевиков и других демократов. И победил, получив мощное встречное движение самой реальности (позднее Мартов писал о «мировом большевизме», хотя и оценивал его критически). Выход из порочного круга времени и обстоятельств произошел благодаря тому, что позднее Лифшиц назвал «заемом у бесконечности». Опираясь на то, что выходит далеко за пределы реальной политики, — «дух вещей», с одной стороны, а с другой — на опыт предшественников (Марксов анализ подобной же ситуации, данный в 1856 году), Ленин превратил анонимный дух вещей в моральную силу миллионов, в их сознательные действия, творящие новый мир — и новую мировую ситуацию. Пройдя между двумя жерновами безвыходность стала выходам. Вот оно, недостающее звено в логической цепочке классиков марксизма — «заем у бесконечности», то есть опора на мир как целое.
В наши дни все, кому не лень, повторяют меньшевистский тезис о том, что Ленин не учел материального фактора — фактической неготовности России к социалистической революции, неразвитости ее производительных сил. Но вульгарные материалисты не способны понять, что материя наряду с полюсом фактического, контингентного, имеет не менее реальный противоположный полюс, выражающий дух самих вещей, т. е. целое. Возникновение принципиально нового не только в человеческом обществе, но и в природе опирается на второй полюс реального бытия, всегда так или иначе актуализирует целое. Ленин — продолжатель традиций Дидро (на философию которого ориентирует естественную науку И. Пригожий), а меньшевики — представители нигилистического номинализма, этой страшной болезни формализованного знания.