Олег Садыков
Диалог со смертью
– Я за тобой.
– А, кто ты?
– Я – смерть.
Я почему-то не мог пошевелиться.
Это здорово подбешивало.
По ощущениям – лежу. По реальности – полный затык.
Непонятно, где верх, где низ. Глаза открыты или закрыты?
ЧТО, ВООБЩЕ, НАФИГ ПРОИСХОДИТ?
– Так кто ты? Я не понял.
– Я СМЕРТЬ.
– Чепушила ты плесневелая! Вот сейчас тебе в бубен тресну, точно со смертью обнимешься.
Вроде лежу. Маячит что-то передо мной. Не могу различить. Размытые очертания. Как будто высокий мужик. Откуда взялся?
– Слышь, демотиватор хренов, ты как сюда попал?
– Ты – УМЕР. Я пришел забрать твою душу.
По ходу, перепив был обильный.
А, у этого, похоже, белочка вообще во весь организм разрослась.
ТАК!
СТОП!
Какой к чертям перепив! Я уже неделю как сухой!
Черная образина нависла сверху. Стало холодно.
– Ты что, из холодильника вылез?
Слова. Вроде говорю, а звука не слышу.
– Ну, чего затих? Хрюкни хоть, сугроб ты непонятный!
Вдруг, как будто, отрегулировали резкость.
Вижу. Комната. Моя комната. Все на своих местах. Все как обычно.
Вот только…
Себя не вижу.
Полное ощущение, что мои гляделки выскочили из головы и гуляют сами по себе.
Ну всё. ТОЧНО СБРЕНДИЛ! Или это сон такой?
– Ну что, вжевал теперь, болезный? – прошелестела непонятная образина.
– ТЫ УМЕР. И это – не сон. Ты теперь – приведение без мотора.
Сейчас мы с тобой отправимся на правилово. Ну, а дальше, как карта ляжет. Как решит канцелярия.
Я никак не мог рассмотреть говорившего. Вроде, смотрю на него, а как будто вижу боковым зрением. Как будто, ускользает постоянно, зараза такая. Ну, физиономии точно нет. Так что, "ОБРАЗИНА" – это скорее "ФОРМА".
– Завис. Ну, это со всеми так. Ладно, ползи за мной, покажу.
Чучело поплыло к двери в коридор.
Я, только подумал, интересно, что он покажет мне такого, в моей квартире, чего я не видел? – Как меня поволокло следом.
Мы выплыли в коридор.
И ТУТ Я УВИДЕЛ…
Как передать такое?
Нет, отражение в зеркале – совсем мимо.
Вот фраза – "ПОСМОТРИ НА СЕБЯ СО СТОРОНЫ" – будет, наверное, в самый раз.
Я ЛЕЖАЛ НА ПОЛУ В КОРИДОРЕ.
То есть, я был тут, откуда вижу и там, где лежу – одновременно.
БРЕД!
Лежу на спине. Глаза открыты.
Я попытался "залезть в себя" как в куртку.
Почувствовал только, как меня "обняло" нечто неуютное. Чужое.
Я УМЕР!
НА САМОМ ДЕЛЕ УМЕР!
ЖМУР НА ПОЛУ – ЭТО Я!
ВОТ ВЕДЬ ОБЛОМ!
Только теперь понял, что шуршавень в мешке сухим керамзитом – это смех. Образина веселилась.
– Ты ржешь сучонок? Весело тебе да? Козлина ты мутная!
Я попытался было "помахать" тем, что было руками. Память, что они когда то висели по бокам осталась. Ясен пень, ничего не вышло.
Чучело еще больше зашлось смехом. Затряслось все как холодец на тарелке.
– Щебенкой своей не подавись, нечисть!
Тушка прохрюкалась, успокоилась и вновь приняла свои обычные, неуловимые очертания.
– А, ты – борзый. Гавкай осторожнее. Не забывай – КТО перед тобой.
– Ух ты! Напугал ежа голой жопой А, то что? Убьешь еще раз? Не пыли, изморозь ты заунывная!
– Не перестанешь быковать, оставлю здесь навсегда. Будешь мотаться среди живых и с ума сходить, пока совсем не спятишь.
Вот, как сосед твой. Всего полсотни лет как застрял, а уже дурак -дураком.
– Какой еще сосед?
Чучело издало неприятный звук и в комнату, из ниоткуда, ввалился странный персонаж. Толстый дядька в семейниках, одном носке и майке алкоголичке.
– ТЫ!
Рыхлый Каспер метнулся к чучелу.
– Забери-и-и-и-и меня отсюда-а-а-а! Ну забери-и-и-и! – Сразу заныл толстяк. Не могу я больше!
Его форма то растекалась, то снова принимала свои очертания.
Как в светильнике с парафином, от него "отпузыривались" и снова в него втекали куски его самого. Ученые-очкарики, сказали бы: – "СУБСТАНЦИЯ БЫЛА НЕСТАБИЛЬНА".
– Ни фига себе! Эй, пузырь! Не ты жидкого в терминаторе играл? А?