– Не обижай его. – Заступилось за мужика чучело. – Ему сейчас с бесами на сковородке, было бы куда ловчее.
– Ты хочешь сказать, что этот студень, все время рядом со мной кантовался? Здесь? В моей квартире?
– Да. Жил он тут раньше. Тут и отошел. Вот и прилип к месту.
– Так вот почему у меня постоянно бардак в шмотках! Я то думал, сам полоротый, а это медуза говорящая себе клифт подбирала!
Ах ты пакостник протухший! Судак ты белоглазый!
– Сам такой! Обиженный дядька отплыл в угол потолка и колыхался там своей рыхлой эктоплазмой.
– Ну и какого ты изводишься то? – Я где-то, даже немного начал жалеть толстяка. – Плавай себе, в ус не дуй. Еды не надо, курева-питья не надо. Одет – вон как клево! Закадрил бы себе какую-нибудь тухлятинку и кайфуй во все лопатки!
– Ишь ты! как у тебя все просто! – Образина переместилась в кресло. Хоть и находилась на одном месте, однако, так же была неуловима взглядом. Ускользала. Просто черное пятно.
– Ты можешь фоткой стать, а? Посмотреть на тебя хочу спокойно и вдумчиво. Чего же ты такой уплывающий весь? И вообще, у тебя погоняло есть? А, то – СМЕРТЬ, как-то пафосно чересчур.
Чучело, вздохнуло.
– Да уж какой есть. Не я себе форму лепил.
Звать как? Ну, зови Моисеем. Он тоже, народ таскал туда-сюда.
Хотя, мне по барабану. Надоели вы мне все. Кто бы знал.
– Ладно. Моисей так Моисей. Хотя, знаешь, понтов меньше не стало.
Я немного подплыл к загрустившему Моисею.
– А что, Мося, профессия не радует? Не пыльная вроде.
– Тебе не понять. Ты вот скоро угомонишься. В благодати канешь. ПОКОЙ НАСТУПИТ. А я, бегаю тут за вами, за дебилами.
УСТАЛ!
– Так оставайся тут! Пузыря к себе в команду возьмем, так, поржать иногда. На троих, замутим не по детски!
– Говорю тебе, не просто все. Ты вот, останься тут, в скорости полудурком, как этот станешь.
Ну представь, тебе НЕЛЬЗЯ ВСЕ, ЧТО БЫЛО МОЖНО.
Ты уже не сможешь ни к чему прикоснуться, почувствовать.
Холод – тепло, сладко – кисло, сигареты, выпивка, женщины, еда – ТЕПЕРЬ МИМО.
Но, ты это видишь. Все это рядом.
Да ты даже ветерка обычного ощутить не сможешь!
ПОГОВОРИТЬ ни с кем не сможешь. Твой сосед еще ничего, держится молодцом. Бывает, что так растекутся, хоть веником собирай.
Моисей, выплыл из кресла.
– Ну, хватит болтать, пора в дорогу. Ты готов?
Стало как-то не по себе. Неожиданно это всё! Внезапно!
Молодой я еще. Еще пожить бы…
НЕТ! СОВСЕМ НЕ ГОТОВ!
– Мося, погоди. А, как ТАМ? Что ТАМ такое?
– Нельзя описать то, для чего слова не придуманы. Нельзя сравнивать то, для чего нет сравнения. Там – ВСЕ ПО ДРУГОМУ.
Сам постигнешь.
– Да. Обстоятельно объяснил. Главное понятно!
Вдруг, в квартиру позвонили. Потом еще раз, уже более настойчиво. Потом, в замочную скважину вставили ключ и послышался звук открываемого замка.
БРАТЕЛЬНИК! АНДРЮХА!
Только у него был запасной ключ.
– Мося, нечисть моя дорогая! Погоди маленько! Ну дай последний раз посмотреть на брата! Ведь не увижу больше!
– Нет. Время твое здесь истекло. Отправляемся.
Меня стало затягивать в черноту, которая была Моисеем.
– Хрен тебе в гаманок! Тухлятина ты заморская!
Не пойду я никуда! Отвали от меня проводник долбанный!
Сказать, что я упирался – ничего не сказать!
В это время, брат, обнаружив меня лежащим на полу, матерясь, начал делать искусственное дыхание.
Входная дверь осталась открытой. Андрей, во всю глотку заорал:
– Соседи! Мать вашу! Скорую зовите! ЭЙ, ЕСТЬ КТО! Быстрее!
Не переставая качать моей тушке грудь.
Повыскакивали встревоженные жильцы. Кто-то уже бубнил в телефон, вызывая неотложку.
Очертания комнаты и всего происходящего, стали размываться. Тише стали звуки. Как будто издалека. Мир вокруг, становился прозрачным. Уже захотелось ТУДА. Совсем немного, но потянуло. Упасть, как в мягкую перину и забыться сном.
Тут, почувствовал, что Мосина хватка слабеет. Я совсем близко увидел лежащего себя и брата, что есть дури молотящего по моей грудной клетке.
– Дыши! Дыши засранец! Я тебе помру! Ушлепок долбанутый!
Блин! Ничего приятнее и ласковее в жизни не слышал!
Болит! Грудь болит!
Брательник долбит по груди – ТАМ, а боль чувствую ЗДЕСЬ!