— А ты говоришь — Данте…
— Данте — поэт. Зато Торквемада…
— Ладно, чёрт с ним, С Торквемадой…
— Нет уж, я не с ним…
— Не придирайся к словам. Но всё же науки, искусства процветают, как я понял?
— Конечно. Вот выяснилось, что Земля имеет форму шара и вертится вокруг Солнца…
— Слава богу!
— В том-то и дело, что не слава богу! Напротив, это всё козни дьявола — шарообразная земля и гелиоцентрическая система. За эти открытия многие уже поплатились…
— Инквизиция?
— Она самая. Галилей посидел в темнице и отрёкся. А Джордано Бруно отрекаться не стал, и его сожгли…
— Ах ты, боже мой! Опять костёр.
— Но вообще-то учёные — не главная забота инквизиции. Их, учёных умников, не так уж и много. Так что в основном инквизиция сейчас занята охотой на ведьм.
— Кто они, эти ведьмы?
— Женщины.
— Что ты городишь?
— В принципе каждая женщина может стать ведьмой. Если она причинила кому-нибудь вред: порчу навела или что-нибудь этакое…
— Темнота и невежество! Какую ещё порчу?
— Например, у соседской коровы испортилось молоко. И хозяйка коровы доносит, что это дело рук её соседки, которая общается с демонами, которые её подучили…
— Ничего не понимаю! Как можно доказать, что виновата соседка?
— Если за дело берётся инквизиция, доказать можно всё. У неё такой арсенал пыток..
— Ты рассказываешь ужасные вещи. Это трудно понять.
— Ничего, есть учебное пособие, называется «Молот ведьм». Написали два инквизитора. Я тебе эту книжицу привёз. Ты почитай — там всё написано: и как ведьм распознавать, и как с ними бороться.
— И как же с ними борются?
— Сжигают. Сейчас вся Европа полыхает кострами.
— Вот этого нигде не было!
— Ты о чём?
— Ни на одной планете.
— Брось, ты сам говорил, что были планеты, где людей сжигали.
— Да, но масштабы! И потом — почему только женщины?
— Я ж тебе говорил: они — ведьмы. Вообще-то попадают на костёр и мужчины, колдуны. Но меньше. Женщины привлекают инквизиторов больше.
— Прямо по Фрейду…
— Я такого имени не слыхал.
— Ещё услышишь.
— За несколько веков сапиенсы успели сжечь десятки, если уже не сотни тысяч женщин, обвинённых в ведовстве и связях с демонами… Саморазвитие!
— Оставь это слово в покое. Лучше скажи: больше никакого позитива ты не принёс?
— Отчего же? Вот изобрели книгопечатание!
— Наконец — то!
— Погоди радоваться. Специальная комиссия рассмотрела изобретение Гуттенберга и нашла его совершенно бесполезным.
— Как это бесполезным?!
— Комиссия решила, что людей, умеющих читать, так мало, что им хватит и рукописных книг.
— Какая глупость! И ужасно недальновидно!
— Не волнуйся, комиссии — они все такие: туда отбирают самых тупых. Сейчас уже книги печатают повсюду. И не только тексты…
— А что же ещё?
— Картинки. Порой занятные. Если хочешь — покажу… Вот, смотри! Это тоже книгопечатание…
— Несла… То есть я хотел сказать — срамота! Интересно, кто до этого додумался?
— Художник Джулио Романо, а «Сладострастные сонеты» к рисункам написал Пьетро Аретино. Все шестнадцать позиций… — Хватило бы и одной.
— Для продолжения рода — да. Но люди хотят получать удовольствие чаще, чем этого требуют законы сохранения популяции.
— В общем, бес не дремлет, так ты говоришь?
— Я тут только наблюдатель.
— Не верю я тебе…
— Тоже мне Станиславский! Прости, ты стал вроде инквизиции — во всём видишь козни дьявола.
— И пришло же в голову печатать всё это…
— Это жизнь, дорогой. Никуда от этого не денешься. Это рисовали ещё в древних Помпеях.
— Не агитируй меня. Такие книги вредны, их следовало бы сжигать.
— О, да ты последователь Савонаролы!
— Кто такой, почему не знаю?
— Монах. Проповедовал нравственность и искоренение грехов.
— Так это же хорошо!
— Да, он проповедовал так убедительно, что люди стали сжигать всё подряд: игральные карты, карнавальные маски, украшения… А знаменитый Боттичелли так проникся словами Савонаролы, что бросил в огонь свои замечательные картины…
— Ну, это уж слишком!
— Сапиенсы тоже так подумали. И сожгли Саванаролу. Предварительно повесив.
— Зачем же так сложно?
— Наверно, повесив его, решили, что этого недостаточно, и для верности сожгли.
— Да-а… Но хоть с войнами они покончили?