Сестра Клара. Он боялся смерти. Многие мученики смерти не боялись...
Мать Жераль Не только мученики, но и разбойники тоже, сестра Клара. Говорят, Картуш [14] отпускал шутки до самого колесования.
Сестра Сен-Шарль. О, конечно. Ее Преподобие права. Есть героизм мучеников, и есть другой героизм, как есть золото и медь. Золото драгоценно, а медь — нет, но все-таки оба они металлы.
Сестра Клара. Мучеников поддерживал Христос, но Христу не помогал никто, ибо всякая поддержка и милосердие исходят от Него. Ни одно живое существо не вступало в смерть таким одиноким и безоружным.
Сестра Матильда. Самый невинный тоже грешен и смутно чувствует, что поэтому заслуживает смерти. Самый преступный отвечает только за свои преступления, а Он...
Сестра Екатерина. Самый невинный и самый преступный, не совершивший ни одного греха и отвечающий за все, пожираемый Правосудием и Неправдой одновременно, словно двумя разъяренными зверями... . -Сестра Гертруда. О, сестра Екатерина, вы ледените мне душу...
Сестра Екатерина. А вы, сестра Гертруда,— как бы вы провели свою последнюю ночь, будучи приговоренной к смерти?
Сестра Гертруда. Боже мой, я думаю, такая возможность казалась бы мне столь прекрасной, что опасение упустить ее пересилило бы страх смерти.
Сестра Анна. Ая хотела бы взойти на эшафот первой. Я поднялась бы к машине очень быстро, не глядя по сторонам, как у себя дома я карабкалась по большой лестнице, чтобы голова не закружилась.
Сестра Гертруда. А вы что сказали бы в эту минуту, сестра Констанция?
Сестра Констанция. Я? Да ничего!
Сестра Гертруда. Как, даже молитву бы не читали?
Сестра Констанция. Не знаю. Мой ангел-хранитель прочтет ее за меня. А с меня будет довольно умереть. (Бросает искоса быстрый взгляд на Бланш.) И потом, не стыдно вам вести такие разговоры?
Сестра Гертруда. Какой же тут грех? Лучше проводить время в болтовне, чем в воздыханиях.
Сестра Валентина. А вы, сестра Бланш?
Услышав свое имя, Бланш вздрагивает, словно очнувшись. Кусок ткани и ножницы, лежавшие у нее на коленях, падают на пол. Она их подбирает молча.
Сестра Фелисите. Что с вами, сестра Бланш?
Сестра Клара. Оставьте в покое Бланш де Лафорс. Разве вы не видите, что она задремала?
Сестра Фелисите. Бланш де Лафорс... Не обижайтесь, сестра Бланш, но лучше бы вас звали Бланш де Лафэблес[15]... А все-таки скажите нам, о чем бы вы думали, если 6ы вас посадили в тюрьму?
Бланш тщетно пытается придать своему голосу твердость.
Бланш. В тюрьму... Да, сестра Фелисите, я... я...
Сестра Фелисите. Ну говорите же!
Бланш (тоном маленькой девочки). О Боже... Мне было бы страшно остаться совсем одной, без нашей матушки...
Монахини улыбаются и из милосердия отводят глаза. Сестра Констанция уставилась в пол, но чувствуется, что она борется с гневом. Внезапно появляется еще одна монахиня.
Сестра Антония. Сестры мои, мать наша желает с вами проститься.
Входит настоятельница, которую орденские власти вызывают в Париж. Она
в светской одежде.
Сцена X
Монастырский сад. Рекреация. Как всегда, атмосфера очень веселая.
Сестра Гертруда. Сегодня рекреация длится дольше чем обычно.
Сестра Екатерина. Вовсе Нет. У нас есть еще добрых двадцать минут, сестра Гертруда.
Сестра Сен-Шарль. С тех пор как уехала Ее Преподобие, мы никогда так не веселились. Что бы она о нас подумала!
Сестра Марта. Разве не сама Ее Преподобие посоветовала нам быть веселыми и беззаботными, пока Бог дает нам такую передышку?
Сестра Анна. Передышку! Так можно говорить о передышке и человеку, которого подвесили за ниточку на сто локтей над Соборной площадью!
Сестра Констанция (смеясь). Но ведь мы, сестра моя, можем упасть только в лоно Божие!
Сестра Анна. О, сестра Койстанция, вот благочестивые речи! Только почему Вы их произносите смеясь?
Сестра Констанция. Потому что мне приятно об этом думать.
Сестра Анна. А когда наша матушка пришла с нами попрощаться, вы ведь тоже смеялись?
Сестра Констанция. Это сестра Алиса толкала меня локтем в живот. Но я и без того бы смеялась. Я смеялась, глядя на нашу матушку в таком чудном наряде.