– Тин, крошка, ты одна меня понимаешь.
– А что любите Вы, сударь? – девушка приветливо глянула на Альдиена.
– Всё, что получу из Ваших рук, сударыня.
Тин польщённо улыбнулась.
– Откуда Вы родом?
– С Терры.
– Тогда спаржа с беконом – чтобы Хэйн не показался Вам слишком чужим. Идёт?
– И глинтвейн, – подсказал Нэвилл. – Лучшее средство от ностальгии.
– Тебе-то откуда знать, что такое ностальгия, бродяга? – Тин присела на краешек стула, не сводя с Нэвилла сияющих глаз. – Из каких ты далей? С какими небылицами?
Нэвилл положил ей на ладонь гладкий блестящий камешек.
– Это тебе. Талисман из короны владычицы Рлунха, пятой планеты Бетельгейзе.
Тин восхищённо ахнула.
– Талисман из короны Бетельгейзе! Она далеко, эта звезда?
– Безумно далеко.
– И он – настоящий, волшебный?
– Самый настоящий. Исполняет желания.
– Тогда… – Тин призадумалась. – Я хочу…
– Не исполнится, – серьёзно предупредил Нэвилл. – Ведь в сердце своём ты не хочешь этого. А только хочешь хотеть.
Тин, притихнув, спрятала камешек в причёску. К столу подъехал кибер с заказанной снедью. Девушка вдруг спохватилась: «Ой, у меня столько дел!.». – и исчезла. После неё осталось облачко тонкого звона танцующих бус.
Хэйнит и теллуриец глянули друг на друга. Начал Альдиен.
– У Бетельгейзе появилась планетная система? – процедил он.
– Что за важность? – легкомысленно парировал Нэвилл. – Я выбрал название поэкзотичнее.
– С кем Вы играете? С истиной? Или с женщиной?
– Что женщине постная истина?
– Постная? – Альдиен заломил бровь. – В ней бьётся яростное сердце.
– Для того, кто вспоил её своей кровью. А женщина ждёт от нас игры, праздника и сказки.
– Любая?
– Я похож на человека, склонного к нелепым обобщениям?
– Кто знает.
– В унлатхе нет определённого артикля, – посетовал Нэвилл. – Я говорил только о Тин. Её ум не замутнён ни страданиями, ни размышлениями. И это придаёт ей особую прелесть, не правда ли?
– Вам виднее. Впрочем, благословен мир, в коем женщины не ведают страданий.
– Что ж, я рад, что Вас не шокируют здешние нравы.
– Вы не вправе утверждать это определённо. Ибо тестировали меня столь явно, что, будь на моём месте самый косный обскурант – и он не устоял бы перед искушением продемонстрировать поведенческие реакции, противоположные ожидаемым Вами.
– Сформулировано тяжеловесно, но убедительно, – засмеялся Нэвилл, нисколько не смутившись. – Однако мы уклонились. Итак, обскурант и лицемер, обуреваемый духом противоречия – что с Вами всё-таки приключилось?
– Я был убит.
У Нэвилла отяжелели скулы.
– Чего и следовало ожидать, – проворчал он. – В бою?
– Из любознательности.
– Что?…
– Мои соотечественники, любители тестов, выясняли, не заговорён ли я от стрел.
– Да Вам просто чертовски повезло. Ведь тяга к познанию могла вдохновить добрых теллурийцев и на более изощрённые эксперименты.
– Я говорю о своём народе, мессир Нэвилл, – сухо заметил Альдиен. – Вы же – о чужом.
– Мой народ – все гуманоиды хэйнитской расы, – заявил Нэвилл. – Здесь водятся чудаки и похлеще, включающие в круг своих всё разумное и даже всё живое. Вы пришли в мир иных горизонтов, Фрэй.
– Не чудаки, но пророки. И я пришёл в их мир – значит, меня не пугают его горизонты.
– Well done34, -кивнул Нэвилл. – Терриане не ошиблись, отправив Вас сюда.
– Отправив? – удивился Альдиен. – Я определяю свой путь сам, Джарианнон. И почему Вы повели речь о террианах?
– Разве не они Вас вытащили?
– Вряд ли, – не сразу ответил Альдиен, глядя на парящие вдали, за балюстрадой террасы, островерхие городские крыши. Нэвилл терпеливо ждал, потягивая глинтвейн. – Эти господа сумели исцелить меня, обучить унлатху и перенести с Теллура на третью планету Гуриама прежде, чем высохла кровь на моей рубашке. После чего деликатно удалились, так и оставшись незримыми.
– Вас оставили – на Румеке-три – одного?!
– С кораблём. «Катти Сарк» – тоже их подарок.
Он перевёл взгляд на Нэвилла. Тот сосредоточенно накручивал на палец чёрную прядь.
– Поэтому я и предпочёл стать террианином, – заключил Альдиен. – Рассказывать сказки о сверхразуме…
Он поморщился.
– Это не сказки, – возразил Нэвилл, дёргая себя за волосы. – Странники – такая же реальность, как Ваш «Летучий голландец».
– Кто?…
– Ваша «Катти Сарк». Она пропала без вести… м-м… лет пятнадцать назад и числится в реестре кораблей-призраков. Но невероятно другое. Поставьте на своё место любого Вашего соплеменника. Смог бы он в такой ситуации – не то, что действовать, но хотя бы сохранить рассудок?
Альдиен, подумав, пожал плечами.
– У меня тренированная психика. Я ведь прошёл все пять степеней посвящения.
– Ладно, возьмите любого из своих собратьев, прошедших все ваши изуверские степени посвящения. Смог бы он, сохранив рассудок, самостоятельно освоить корабль и добраться до Хэйн-Дианнона?
– Книги, разум и цель – всё, что для этого нужно.
– Ваш разум.
– Моя цель.
– Та, с которой Вы разминулись, – поддакнул хитроумный Одиссей.
– К лучшему, – Альдиен сжал кулаки и упрямо повторил, заговаривая тоску. – К лучшему. Ждать недолго. Через сто восемнадцать дней35 жена вернётся, и мы будем вместе – отныне и навеки – в мире без горизонтов, в син-ро, а не в монастырской келье.
Она воссияла пред его внутренним взором, окружённая своею светлой свитой – ореолом образов, ставших для него её символами, знаками её души. И у Нэвилла от этого сияния сузились зрачки.
– Капелла, омут, змея и хризантема, – задумчиво перечислил он. – Уж не Хэйно ли?
– Вы её знаете?
– Наслышан. А встречал только раз: мы с равным усердием посещаем заседания коллегии, – язвительно пояснил Нэвилл. Мотнул головой. – Нет, не может быть. Видимо, я опять неточно Вас истолковал. Или Вы её.
Альдиен нашёл в кармане грифель. Тонкой непрерывной линией очертил на салфетке Аннин силуэт. Нэвилл, хмуря брови, изучал рисунок так долго и так пристально, что Альдиен подобрался. Непростительное легкомыслие: разнежиться в милом незнакомом мире – быть может, обманчиво милом? – забыть об осторожности и выдать Аннион. Навлечь на неё опасность…
– Давайте уточним термины, – предложил Нэвилл. – Вправе ли Вы называть женой особу, не связанную с Вами взаимным обетом супружества?
– Закон целибата сохраняет силу и на Хэйне? – вопросом ответил Альдиен. Тяжёлая трёхгранная игла сама соскользнула из рукава в его пальцы.
Нэвилл нагнулся к нему через стол. В его вишнёвых глазах горело азартное мальчишеское любопытство.
– Вы в самом деле готовы убить за женщину? – шёпотом заговорщика спросил он. – И пришьёте меня без малейшего колебания?
– Не без. По чести, Ваша гибель меня огорчит. Поэтому верните-ка салфетку.
– Жаль. Портрет хорош. Вы не пробовали заняться этим всерьёз?
– Чем?
– У Вас явный талант художника.
– Никогда не смотрел на себя с этой точки зрения.
– В том-то и дело. Что, если я предложу Вам новую точку зрения? Вы можете выслушать спокойно, не выискивая в моих словах угрозу Вашей избраннице и не хватаясь за оружие?
Альдиен молча бросил иглу на стол. Она остановилась точно в центре, на равном расстоянии от каждого.
– Законы Ареньолы имеют силу только в Ареньоле, – мягко проговорил Нэвилл. – Незачем защищать от меня Хэйно. Снежной королеве не нужны ни защита, ни покровительство. Ей не довлеют религиозные или моральные догмы. Она – материально, интеллектуально и духовно независимый человек.
– Кто бы мог подумать, – проронил Альдиен.
– В таком случае признайте, что Вы ей – не сюзерен. У Вас нет никаких прав на неё. И никто на свете над нею не властен. Вчера она выбрала Вас. Завтра может пройти мимо. Не оттого, что дурна, а оттого, что свободна в своих склонностях. А может и остаться с Вами – но не по долгу, а по духовной потребности. Если Вы потеряете её, не считайте это обманом или предательством. Вы в другом мире.