Она извернулась и «дельфином» поплыла к берегу.
Гарамаунт и Ролле Раан ждали её на камнях, крайне недовольные: уртхаиды не умеют плавать. Гарамаунт вскочил. Филира скатилась с него, тявкнула: «Не кантовать!» – и перелетела на Ролле Раан.
– Ты легкомысленна, – укорила женщину роскошная, сплошь облепленная ракушками-украшениями Ролле Раан.
– Если в воде у тебя закружится голова – кто тебя вытащит? – поддержал мать Гарамаунт, закутывая женщину в пуховую накидку. – Запру в боксе.
– Твоё право, – простучала зубами Анна, мотая головой.
Ролле Раан бережно убрала с её лба и щёк мокрые волосы и распорядилась:
– Приступим к тестированию.
Анна села верхом на Гарамаунта. Уртхаиды неторопливой прогулочной трусцой двинулись по лугу. Ролле Раан огляделась, подумала с минуту и предложила:
– Дорога.
– Строгий заяц при дороге, подпоясанный ломом, – поведала Анна. – А кому какое дело? Может, волка стережёт37.
Уртхаиды долго озадаченно молчали.
– Я ничего не понял, – наконец, признался Гарамаунт.
– А в правилах нет условия, чтобы было понятно. Впрочем, изволь, вот другие.
Дороги угасшего дня
с ночной сошлись воедино.
По ней мне идти к тебе.
Где любовь тебя прячет ныне?
По ней мне идти к тебе,
как свету струить с вершины,
как бризу с моря лететь,
как запаху лить с полыни.38
Она читала тихо, отчётливо и сдержанно, почти монотонно. Её голос словно исчезал – оставались лишь ритм и мелодия стихов. Уртхаиды сосредоточенно слушали.
– Вы странные существа, хомо, – сказала Ролле Раан. – Вы пытаетесь выразить словами то, что совершается в безмолвии: движения души и постигающие озарения духа.
– У нас с вами общие проблемы, досточтимая Ролле Раан: асимметрия функций мозга и невербализуемость подсознательных и сверхсознательных процессов мышления. Но вы принимаете немоту интуитивного разума как данность. А мы стремимся дать имя всему сущему, в том числе и тому, что происходит в наших душах. Ещё?
– Да. Слово «вода».
– Вода благоволила литься, – немедля откликнулась Анна. – Она блистала, столь чиста, что ни напиться, ни умыться. И это было неспроста. Ей не хватало ивы, тала и… 39
Она запнулась, потеряв дыхание и голос. Гарамаунт обернулся, встревоженно схватил её всеми четырьмя руками:
– Что болит? Что у тебя болит? Шрамы? Голова?
– Нет, – она глотнула. «Черти б тебя взяли, эмпат…». – Нет. Ничего. Я лучше прочту другое. Вот.
За ночь вьюнок обвился
Вкруг бадьи моего колодца…
У соседа воды возьму.40
Уртхаиды совершенно по-человечески почесали затылки. Правда, у них этот жест выражал восторг: им почему-то больше всего нравились хокку.
– Дальше, – потребовал Гарамаунт. – Вселенная.
– Вы задаёте это слово в семнадцатый раз.
– Ты считала?! – удивился Гарамаунт.
– И каждый раз слышим новые стихи, – заметила Ролле Раан.
– Ладно, – Анна покусала губу, припоминая. -
Ни собственный мой страх, ни вещий взор
Вселенной всей, глядящей вдаль прилежно,
Не знают, до каких дана мне пор
Любовь, чья смерть казалась неизбежной.41
– М-м… – произнесла Ролле Раан. – Давай возьмём что-нибудь простое. Трава.
– Трава, так трава.
Судьба меня для встречи
хранит живою,
не то давно б я в поле
росла травою.42
Завтра пробежишь двенадцать рю, – сделала вывод Ролле Раан. – Твоя душа больна.
– У меня больше нет души, – пробормотала Анна. Упрямо тряхнула высохшими волосами. – Я здорова. Болен мир, расстреливающий собственный разум.
– Ты считаешь своё состояние удовлетворительным?
– Вполне. Нормальное состояние человека, утратившего существенные части тела.
– Твои стихи говорят о другой утрате.
– Уртхаиды не вмешиваются в дела гуманоидов, – с безбожным акцентом ответила Анна на языке уртхаидов.
– Я построил схему твоих биопотенциалов, – сказал Гарамаунт. – Мы сделаем искусственные органы, которые избавят тебя от неудобств.
– Спасибо, милый Маунт. Но я кормчий, – Анна высокомерно вскинула голову. – Я не могу искажать свои потенциалы. Они нужны мне для управления кораблём, а не протезами.
Гарамаунт остановился, снял женщину со своей спины и поставил перед собой в высокую лиловую траву.
– Но это не страшно, – поспешила она успокоить его. – Можно достать у хомо кибера и перепрограммировать. Я понимаю, тебе надоело со мной нянчиться…
– Ты намерена и впредь водить корабли в син-ро?
– Конечно.
– И сможешь?
– Научусь.
– Ты думаешь, твои сородичи доверят тебе корабль и свои жизни?
– Это будет зависеть от меня.
– Значит, ты не лгала? Хомо покинули тебя не потому, что ты стала неполноценной?
– Они считали меня погибшей, – в сотый раз повторила Анна. – Наверняка они потом искали моё тело.
– Ещё одно слово, – подала голос Ролле Раан. – Хомо.
– Человек… – Анна глубоко вздохнула. -
Я человек. Я посредине мира.
За мною мириады инфузорий.
Передо мною мириады звёзд.
Я между ними лёг во весь свой рост -
два берега связующее море,
два космоса соединивший мост.43
– А на слово «уртхаид»? – вскричал Гарамаунт, оглушив Анну.
– Это относится и к уртхаидам, – Анна снизу вверх улыбнулась им. – Разве дело в имени?
– Но ведь создал их человек, – сказала Ролле Раан. – Человек, а не уртхаид. Вот что, досточтимая Анна. Через восемь дней заседает Палата Специалистов. Специалисты хотят услышать от тебя следующее: с каким народом гуманоидов нам целесообразнее установить торговые связи, какие шаги нам следует предпринять для этого, согласятся ли гуманоиды продавать нам свои стихи и чем мы, в свою очередь, можем их заинтересовать.
Победа!…
– С Хэйн-Дианноном, – ответила Анна так, словно ждала этого разговора. Её бил нервный озноб. – Послать им поздравление с праздником Объединения и пригласить их торговых экспертов. У хэйнитов богатейшая литература. Она будет в вашем распоряжении, как только вы подпишете конвенцию Содружества об авторских правах. Скорее всего, хэйнитов заинтересуют ваши музыкальные деревья, раковины, цветы и пуховые изделия.
– Не волнуйся так, – посочувствовал Гарамаунт. – Специалисты тебя не обидят.
– Но не могу же я выступать на заседании Палаты в драном комбинезоне! – с отчаянием сказала Анна.
Уртхаиды переглянулись и засмеялись.
– Придумаем, как тебя одеть, – заверила Ролле Раан. – А после заседания… Хотя мне жалко отпускать тебя…
– Куда отпускать?! – всполошился Гарамаунт.
– Но если ты хочешь вернуться к своему делу, к своим соплеменникам… И если ты твёрдо знаешь, что они будут заботиться о тебе не хуже, чем заботимся мы…
У Анны ослабели колени. Она села на чужую землю, в чужую траву, осознав лишь теперь, какое напряжение держало её все эти долгие месяцы.
– Я никогда не сомневалась в том, что уртхаиды уважают свободную волю мыслящего существа независимо от его расы, – сказала она, покривив душой: до сих пор она была убеждена в обратном.
– Значит, ты хочешь вернуться домой? – огорчённо пробормотал Гарамаунт.
– Не знаю, – после долгого молчания ответила Анна.
_ _ _ _ _
2. И много будет странствий и скитаний
Сад вокруг центрального здания заповедника казался вымершим. Только возле карты на огромном экране негромко беседовали, тыча в карту щупом, двое мужчин и три женщины. Ингу с её флаером они не заметили.