– Я ненадолго, – фальшивым голосом пообещала Дарья. – Скоро вернусь, девочка косматая.
Чандра фыркнула и отвернулась.
– Ну, что поделаешь… Корабли – тоже моя жизнь.
Она съела пополам с Чандрой грушу, поволынила ещё чуть-чуть… Однако надо укладываться, завтра времени уже не будет. Комбинезон. Этюдник, краски, бумага, стило. Косметичка. Несессер. На всякий случай – нарядное платье, синее, с дивной вышивкой и тончайшими, сплетёнными иглой кружевами. Асино творение. Асин подарок…
Дарья достала её последнее письмо, переданное с Центральной. «Солнышко моё сероглазое, – расплывались перед глазами факсимильные бисерные строки, – прости, не сердись, на Новый Год меня не будет. У меня изменились обстоятельства. Я теперь в ШР. Всё объясню, когда смогу. Счастья тебе с Максудом. ????? ??????!44 А».
Объясню, когда смогу… Что заставило её, грохнув все свои деньги, купить корабль? Что толкнуло в шельтинх-разведку? Она ведь никогда особенно не интересовалась Странниками. Нарушить традицию, отказаться от любимого праздника, мчаться сломя голову к какой-то паршивой звезде Румека, на планету первой степени опасности…
Ашатн встала передними лапами Дарье на колени и лизнула её в мокрую щёку. В окно бесшумно влетела сплюшка, села Дарье на плечо, уставясь на неё круглыми жёлтыми глазищами, нежно засвистела.
Дарья высморкалась, вытерла глаза и спрятала письмо на дно сумки.
_ _ _
Инга уже топталась у флаера, поёживаясь от августовского киммерийского ветра, пахнущего полынью, солью и водорослями. Табун в облаке пыли прогрохотал по скалистой тропе над морем. Дарья осадила Чандру и издала пронзительное ржание. Инга отшатнулась к флаеру. Семь осёдланных лошадей, прижимая уши и вскидывая головы, описали круг и остановились рядом с Дарьей.
– Я вижу, ты нашла с ними общий язык, – попробовала сострить Инга.
– Привет, – Дарья спрыгнула с седла, прищурилась на зависший над водой метрах в пятистах от берега корабль. – Это что, их шип?
– Да. «Снарк».
– Что ж они, так на корабле и летают по планете туда-сюда?
– Да, представляешь, никаким земным транспортом не пользуются – только шип и гравитры.
– Хм…
– Я же говорю – дикари.
– А тарелочка ничего, – с уважением протянула Дарья, любуясь обводами километровой махины.
– О, вот и они сами, – понизив голос, сказала Инга.
Из маленькой бухты по крутой тропе цепочкой, след в след, поднимались мужчины в одинаковых пятнисто-зелёных штанах и таких же наглухо закрытых куртках. На груди у каждого белела эмблема: три полумесяца, соприкасающихся концами и образующих трёхлепестковый цветок, и точка внутри.
– Что это за знак? – одними губами спросила Дарья.
– Не знаю, – почтительным шёпотом отозвалась Инга.
Дарья тихонько вздохнула: Инга верна себе.
Мужчины шли быстро, упруго и плавно, мягко перенося ногу, но к земле каждый раз прирастая накрепко. Приблизившись, коротко и чётко склонили головы. Они напоминали героев детского историко-романтического фильма о Звёздных Пионерах.
– Рада вас познакомить, – защебетала на унлатхе Инга. – Господа Эбстерхиллы – наши братья по Адаму с далёкого, но дружественного Полакса. А это Дарья Растопчина, она влюблена в этот замечательный заповедник, знает его, как свою спальню, и всё вам здесь покажет.
Дарью и господ Эбстерхиллов слегка передёрнуло. Не заметила этого одна Инга. Прочие заметили, и Дарья почувствовала, что суровые полаксиане стали ей ближе. Даже их ауры, сходные у всех семерых, казались ей уже не столь грозными и колючими, как в первый момент.
Инга упорхнула. Экскурсанты изучающе уставились на Дарью.
– В заповеднике установлен строгий экологический режим, – скучным голосом заговорила она, засунув руки в кармашки бриджей. Она так досадовала на Ингу и её подопечных, что оделась по-рабочему, даже не причесалась толком – и теперь была готова пожалеть об этом. Ну и чёрт с ними, пусть любуются её кое-как подколотым, разваливающимся от густоты и тяжести снопом волос, облупленным носом, шершавыми от ветра губами и тощим пузом под завязанной узлом рубашкой. – Поэтому самый подходящий вид транспорта здесь – лошадь. Вы умеете ездить верхом?
– Умеем, леди Дария, – звучным басом сказал самый старший из полаксиан, возглавлявший цепочку, – мощный, грузный, с резкими чертами лица и сединой в чёрных волосах.
– Поехали.
И тут седой полаксианин прикоснулся к эмблеме, поднял согнутую в локте руку с раскрытой ладонью и произнёс:
– Absterhill's clan у Ваших ног, леди Дария. Шедир Эбстерхилл.
И сразу отступил в сторону. Перед Дарьей проделал те же приветственные пассы смуглый кудрявый человек в тонкой падишахской бородке и с восточной негой во взоре:
– Фарид Эбстерхилл.
Шаг в сторону – и за ним тёмно-рыжий, со скуластым лицом, твёрдым носом и тёмными глазами индейца:
– Патрик Эбстерхилл.
Они шли по старшинству. Странно, думала Дарья, называют себя родом – и совершенно разные типы. И зачем им генный материал при таком разнообразии признаков?
– Джошуа Эбстерхилл, – американец из древних вестернов, явно ирландского происхождения: неистребимые кельтские гены пылали в рыжих вихрах, чертями прыгали в голубых глазах. Он улыбнулся Дарье так широко, точно сто лет знал её, десять лет ждал встречи и теперь безмерно рад.
– Орк Эбстерхилл, – античный бог, величавый, будто выступает на котурнах, с неожиданно нежной застенчивой полуулыбкой.
– Кайс Эбстерхилл, – невысокий, высушенный степными ветрами кыпчак. Узкие чёрные – зрачка не различить – глаза, стиснутые губы и шрам через всё лицо.
– Аян Эбстерхилл.
Аян был совсем ещё мальчик, светловолосый, сероглазый и тоненький.
Дарья искренне ответила сразу всем:
– Я рада вам, господа Эбстерхиллы.
Красавец Орк подставил ей ладони, не обращая внимания на предупреждающий рык Ашатн, и поднял Дарью в седло. Сами Эбстерхиллы взлетели на лошадей, как куры на насест, словно родились в сёдлах. Младшие, Кайс и Аян, с гиканьем унеслись вперёд. Остальные почётным эскортом окружили Дарью.
– Что бы вы хотели посмотреть? – спросила она. – Вас что-нибудь особенно интересует?
– Вы, леди, – заявил Джошуа.
– Всё, что Вы соблаговолите показать, – добавил Орк.
– Наверное, вы не случайно выбрали именно этот заповедник. Недалеко отсюда горы и южный берег, там намного красивее.
– Нам не нужны курортные красоты, – бросил Фарид.
– Степь ближе духу Полакса, – объяснил Патрик. – У нас нет лесов, мало воды и много солнца.
– Мы убедились, что земляне умеют изменять живую природу, – сказал Шедир. – И хотим узнать, умеете ли вы сохранять её.
– Тогда ваш выбор верен. Мы умеем не только сохранять, но в какой-то мере и восстанавливать утраченное. Например, тарпанов. Или вот, – Дарья указала на кустик ярко-жёлтых цветов в расщелине скалы. – Одно из редчайших растений Земли…
– Achillea glaberrima, – определил Патрик.
«Ой, вли-ипла…». – мелькнуло у Дарьи.
– Да, тысячелистник голый. К двадцать первому веку оставался один его экземпляр.
– А теперь? – живо заинтересовался Джошуа.
Дарья с улыбкой пожала плечами:
– Мы сбились со счёта.
Примчались Аян и Кайс. Аян указал на чёрную кляксу в выгоревшем небе:
– Что это, леди?
В тот же миг в руках у Эбстерхиллов появились бластеры. Дарья взвизгнула и успела отбить руку Шедира. Одновременно Патрик воскликнул:
– It's a bird!45
Полаксиане с явным облегчением рассмеялись, пряча оружие.
– Да, белоголовый сип, – Дарья постаралась не выдать изумления. Действительно, дикари…
– Какой большой! – выдохнул Аян.
– Этот ещё не самый крупный. У них размах крыльев до трёх метров.
– А там его гнездо? – осведомился Патрик. Он смотрел вдаль против Солнца, даже не щурясь.
– Где? – растерялась Дарья.