Анна устроилась с ногами на диване и слушала, сосредоточенно сдвинув брови.
– Угу… Хоть что-то прояснилось. Теперь понятно, почему они так вели себя на Клинхе.
– Ася, это было недоразумение! Они же тебя из плена выручали!
– Хотя не всё вяжется… Откуда при… Слушай, не смотри на меня большими глазами. Или прикрой меня, или отвернись.
– Я по тебе ужасно соскучилась, – шмыгнула носом Дарья.
– Откуда при кровном родстве такой разброс фенотипов?… И понятно, почему мы с тобой встретились.
– М?
– Только мы могли так влипнуть. Но, конечно, это высший пилотаж, Дарья: окрутить сразу семь образцовых особей Homo sapiens!
– Завидуешь, да? – Дарья полезла в шкаф. – Ась, они хорошие. Когда ты узнаешь их ближе…
– Ещё ближе?
– Вот увидишь, они тебе понравятся.
– Мне всё равно.
– Пожалуй, вязаное платье тебе подойдёт.
– Хм…
– Ты похудела. Талия, как на песочных часах.
– Всё равно у тебя тоньше. А представляешь, какая у меня стала бы талия, – мечтательно вздохнула Анна, – если бы мне ещё и ноги скусили?
– Голову тебе надо скусить, выдра! – сердито вскричала Дарья. – Ну ничего святого! Тебя даже пожалеть толком нельзя, ты всё высмеиваешь!
– Пожалей себя, – предложила Анна. – Тебе хуже, чем мне. Если ты действительно собираешься взвалить на себя заботы об этом уродце…
– Я так рада, что ты со мной! – перебила её Дарья.
– Рада? – медленно переспросила Анна, сузив глаза.
– Аська, – Дарья понизила голос до шёпота, – тебе что, и голову повредило?
Анна рассмеялась – почти как прежде, светло и звонко. Почти.
Дарья натянула на неё своё серое, Анной же связанное платье. В бёдрах и в груди оно оказалось тесным, но Анна от этого не проигрывала.
– Хорошо, что я взяла запасные туфли, как чувствовала. Какие наденешь, эти или эти?
– Скидывай эти, я люблю с твоей ноги.
– А-а, чтоб тёпленькие!
– Заверни рукава, пожалуйста.
– Так?
– Угу. Спасибо.
– Идём обедать. Нас уже ждут.
– Иди, я тут посижу.
– Ну, вот…
– Я не хочу есть.
– А недавно кто-то хотел, чтобы Эбстерхиллы с ним нянчились, – напомнила Дарья. – Слушай, Ась, давай я тебя накрашу!
– Зачем? – пожала плечами Анна.
– Закрой глаза. Сначала стрелки…
– Не увлекайся.
– Цыц, – Дарья трудилась с вдохновенным азартом художника, примеряла тени и помаду, стирала, пробовала другие. – И надо чуть-чуть румян. Ты аж лиловая.
– Лилейная. Нормальный цвет кормчего.
Дарья уложила ей волосы в её любимый греческий узел, оставив на щеках дымчатые вьющиеся пряди. Оглядела свою работу.
– Готово.
Анна подошла к одному из зеркал и несколько минут с отчуждённым любопытством изучала отражение.
– Ну, что? – осведомилась Дарья. – Хочешь есть?
Анна искоса глянула на неё и усмехнулась:
– Идём.
_ _ _
Какой раздражающе неприятный сон: мёрзнешь, пытаешься натянуть на себя одеяло – вот же оно, здесь – и не можешь, чувствуя, что просыпаешься от досады и холода, проснись, так ведь бывает только во сне, вернись в реальность, и всё встанет на свои места…
Кто-то заботливо укрыл её, и Анна очнулась окончательно. Ах, да, это Дарья… Тихонько, чтобы не разбудить подругу, крадётся в ванную.
Сквозь прозрачный белый полог сияло «окно», настроенное на цветущий сад. Анна закрыла глаза. В голове гудел вчерашний день. Пятнадцать рю наперегонки с Маунтом. Обсуждение очередного сеанса связи с Хэйн-Дианноном в Палате Специалистов. Занятия по моделированию ситуаций с Ролле и Таухорамаком. Муки бессилия и внезапный прорыв к утраченному, казалось, навсегда умению в капсуле тренажёра. Идиотская сцена с полаксианами. Ужас в лучистых Дашкиных глазищах. Бесконечный обед, с представлением – строго по старшинству, сделали ручкой, поклонились, а чтоб вас… – с учтивыми извинениями, с ощущением собственной, мешающей всем никчемности, с эпическими повествованиями о славной истории Полакса вообще и Эбстерхиллов в частности…
Из ванной на цыпочках выскользнула Дарья.
– Можешь шуметь, я не сплю, – сказала Анна. – Доброе утро.
– Доброе утро, – Дарья откинула полог. – Вставай. Знаешь, чем нас Эбстерхиллы балуют? Жемчужной ванной с розмарином.
– Даш, я полежу немного.
– Плохо себя чувствуешь?
– Нет. Просто устала.
– Ну, лежи. Я выйду ненадолго, ладно? Выгуляю псину и проведаю Чандру.
– Угу.
– Филиру, наверное, тоже надо выгулять?
– Загулял в красной рубашоночке! – заскулила Филира, выплясывая у двери.
– У неё газообразная экскреция. Но гулять она любит страстно.
– А тебя? Тебе ничего не нужно?
Анна качнула головой.
– Что тебе принести? Черешню, бананы или клубнику?
– Ничего.
– Просто грейпфрутовый сок, как всегда?
– Я не хочу, Дашенька.
Дарья встревоженно склонилась над ней.
– Ася, мне не нравится, что ты ничего не хочешь.
Анна задумалась, словно перебирая желания. Равнодушно пробормотала:
– Ну почему ничего… Я хочу, чтобы меня никогда не было.
Дарья медленно отступила и исчезла из каюты.
Кто-то на дне Анниного сознания немедленно начал пилить её. «Ты так долго была на взводе, у тебя нормальная психогенная депрессия, закономерная отмашка маятника. Ты не умеешь владеть собой. Стыдно, Анна, стыдно виснуть на шею Дарье, пользуясь тем, что она добра и любит тебя. А куда уйти?… Куда угодно. С уртхаидами задача выполнена. Теперь я не нужна, значит, свободна. Без Него я жить не буду, и идите вы все…».
Она вздрогнула от шороха открываемой двери.
– Это Вам, леди Анна.
– Спасибо.
– Скажите ему что-нибудь, и он станет послушным Вашему голосу.
Кайс тронул тумблер на спинной панели хорошенького кибера. Кибер моргнул и вперился в Анну, подняв шторки.
– Тебя зовут Блинд, – решила она.
Кайс опустил крышку панели и присел на край кровати. Некоторое время он молча глядел на Анну. Анна – мимо него. «Только тебя мне не хватало для полного благополучия… Если этот самурай шевельнётся – прокушу ему глотку».
– Я от Вас тоже не в восторге, – внезапно сообщил он.
– Всего доброго, – отозвалась она.
– Ну, а кого из Эбстерхиллов Вы хотели бы видеть? Кто умнее остальных, как Вы думаете?
– Вопрос некорректен. Есть разные типы ума.
– Выберите тип на Ваш вкус.
– Патрик.
Кайс кивнул.
– А кто самый чуткий?
– Орк. Вам не наскучила эта игра? Я никого не хочу видеть.
– Леди Дарию мы к Вам не пустим, пока Вы не придёте в норму. Она и так плачет.
– Сожалею, Кайс, но я не приду в норму. Впрочем, у вас есть радикальный выход: спустить меня в люк утилизатора.
– Дура! – Кайс нагнулся к Анне, обжигая её недобрыми угольными глазами. – Ни мудрый Пат, ни неженка Орк, ни сам Шедир, ни даже леди Дария – никто не скажет Вам того, что Вы должны услышать.
– Должна? – высокомерно переспросила Анна.
– Вы заблудились. Вспомните, кто Вы. Вы слишком долго пробыли среди уртхаидов, в человечьей шкуре, и перестали замечать, как она Вам тесна. Вы навыдумывали себе плоских человечьих проблем. Вы замучили себя человечьими несчастьями – я не знаю, не спрашиваю, какими…
– Разве я не человек?
– Вы кормчий. Вы вернётесь в спэйс и будете летать среди звёзд. Вот Ваша норма. Вот Ваш мир. Перед этим отступает даже смерть.
– Не всякая.
– Я же говорил им, что дело не в уродстве, – после паузы пробурчал Кайс. – Пока кормчий может вести шип, он не калека.
– Я не уверена, что смогу.
– Я видел Вас в тренажёре.
– Корабль – не тренажёр.
Кайс подсунул ладони под её затылок и спину, поднял Анну и прижал к себе.
– Я буду с тобой. Не бойся. У меня крепкие руки. Я удержу шип на любой траектории. А вот выбрать её… Это лучше умел Рам, мой близнец. Он погиб почти год назад. Ну, вот! Истеричка! Да каждую секунду умирают тысячи разумных!