– Она хорошая, – убеждала Дарья, кладя Чандре на спину вальтрап и седло. – Просто лошадь чувствует твой страх и нервничает.
Чандра являла собою воплощение кротости и послушания. Но стоило Аяну взяться за подпругу, как кобыла раздулась, точно воздушный шар.
– Н-ну? – грозно сказала Дарья под хохот мужчин.
Чандра неохотно спустила воздух, позволив затянуть подпруги.
– Я так и знала, что ты здесь.
Дарья, вздрогнув, обернулась. Анна даже в сапогах умудрилась подойти неслышно.
– Как ты думаешь, – Анна задумчиво покусала губу, – я смогу управлять лошадью?
– Разумеется. Почему же нет? – без заминки ответила Дарья. В наступившей тишине её голос прозвучал слишком звонко. – Нужно только подобрать лошадь, выезженную на голос.
– Я бы хотела попробовать.
– Что и кому Вы хотите доказать, леди? – вкрадчиво поинтересовался Фарид. Кайс незаметно пнул его каблуком по косточке.
– Сонк, заседлай для леди Анны Мухоловку, – невозмутимо распорядился Патрик.
В роду у Мухоловки наверняка были першероны. Патрик поднял Анну в седло, прикрепил поводья к передней луке. Анна глянула вниз и решила, что падать с такой высоты было бы несподручно.
– Ася, ты скоро? – Дарья гарцевала в проходе, сдерживая Чандру. – Выезжай!
– Я выведу, – тихо предложил Патрик, беря лошадь под уздцы. – Хотя бы из денника.
Анна покачала головой. Эбстерхиллы смотрели на неё, и ей чудилось, что все они с нетерпением ждут её неудачи. Чтобы благодушно жалеть её и тешиться своим несомненным превосходством. И Дарья – неужели Дарья тоже? «Выезжай…». Ладно, нате.
– Э-э…- обратилась Анна к Мухоловке. – Милочка, не будете ли Вы столь любезны…
Напряжённая тишина слегка разрядилась редким, как осенний дождь, смехом. Под этот смех Анна плавно выслала Мухоловку, и та с неожиданной чуткостью послушалась – хотя и косясь удивлённо и встряхивая головой, будто напоминала о поводе.
– Ну, как? – Дарья ехала рядом, готовая в любой момент схватить повод.
– Великолепно! Как на паровозе.
– На чём? – недоуменно переспросил Патрик, страхующий Анну с другой стороны.
– Сидеть широко, но идёт мягко, быстро и мощно. Даш, объясни, пожалуйста, Пату, что такое паровоз! – попросила Анна и сорвала Мухоловку в галоп.
В ушах у неё свистнуло. Резной лишайник под копытами слился в сплошное бурое пятно.
– Держи её! – донёсся издалека крик Кайса.
Анна откинулась назад: «Ч-ч-ч, тише, моя хорошая…». Мухоловка перешла на рысь. Анна нагнулась и чмокнула её между навострёнными ушами.
Они догнали её у реки. Анна ехала шагом мимо ивовых зарослей, разглядывая цветущие кусты.
– Спасибо Вам за Мухоловку, Пат. Можно мне и впредь на ней ездить?
– На ком хотите, леди. Вы не устали?
– Так быстро? – усмехнулась она. – Здесь растут ещё какие-нибудь двудомные земные растения, кроме ивы?
– Лимонник. Но он в зимнем саду, на земной почве, и у него нет изменённых тычинок.
– Ах, Вы тоже заметили?…
– Конечно, леди.
Чандра грызла трензель и приплясывала, удивлённая Дарьиной медлительностью: «Ну, давай же поскачем!»
Дарья шикнула на неё, слушая Анну.
– Вы говорили, что на Полаксе не живут птицы. А бабочки?
– Тоже.
– А у коз Вы не наблюдали различий среди самцов?
– У нас только самки, леди. Мы покупаем на Земле икс-сперму60.
– Вот как… Вы не пытались искусственно оплодотворять икс-спермой женщин?
– Когда-то пытались. Но девочки рождались мёртвыми, и витенагемот запретил искусственное оплодотворение людей.
Людей… Анна обвела их глазами. Фарид, Патрик, Джошуа, Кайс, Аян, Лейк, Сонк, ещё один член кольца… Может быть, люди среди них – только эти трое, с добродушными бессмысленными лицами Брейгелевских лентяев…
– Я не знаю обычаев Полакса и заранее прошу прощения, если мой вопрос шокирует вас, господа. Скажите, вампиры похищают только людей ядра?
Видно, вопрос был действительно бестактным: Эбстерхиллы взглянули на старшего, Фарида.
– Сонк, Эрвид, Лейк, галопом до скал, а оттуда – в конюшню, – приказал Фарид. И лишь когда люди кольца отъехали, продолжил. – Только ядро. Лучшие люди рода. А эти бедняги живут и здравствуют.
– Ты, наверное, всё-таки хэйнитка, – пробурчал Кайс.
– Почему? – удивилась Анна.
– Такая же любопытная. Как Джарианнон. Или его хромой приятель; тот и спрашивал то же самое. И с такими же расшаркиваниями.
– Кто? – мертвея, переспросила Анна.
– Джарианнон – торговец, – со смешком объяснил Джошуа. – Из тех торговцев, что не платят пошлину. Лихой парень! Он тут часто бывает.
– А… хромой?
– Скорее всего, его шеф или проверяющий, – предположил Фарид. – Он прилетал с Джарианноном всего один раз, и нам не представился.
– Какая-нибудь большая шишка там, на Хэйне, – добавил Аян. – Всё высматривал, выслушивал, а сам помалкивал, и глаза пустые.
– Но-но, Ай! – рыкнул Кайс. – Полегче о спэйсгайде-универсале!
Эбстерхиллы рассмеялись. «Это не Он, – сказала себе Анна. – Не сходи с ума. Не липни с расспросами. Это не может быть Он».
Дарья положила ладонь ей на колено. Анна выпрямилась, вдохнула всей грудью шершавый воздух, унимая сердце, и тронула Мухоловку шенкелями. Быстрее!
Кайс заверещал, как золотоордынец, Джошуа и Аян заулюлюкали, Дарья ответила ликующим визгом, лошади помчались по темнеющей равнине, словно вознамерились догнать горбушку закатного солнца, а рядом пятнистой тенью стлалась Ашатн, над головами летела, взблёскивая зелёным и золотистым, Филира: «Радость дивной искрой Божьей ты слетаешь к нам с небес!… Там мы все друзья и братья где горит твой звонкий свет!»
_ _ _
Домой вернулись уже в полной темноте. Эбстерхиллы разошлись по мастерским и лабораториям. Один Аян провожал жён в их покои по бесконечным гулким комнатам с опущенными бронированными ставнями на окнах. В каждой комнате при появлении людей вспыхивал свет и мерк за их спинами.
– Я слышала, Ленард был композитором, – заговорила Анна. – Однако здесь нет ни одного музыкального инструмента.
– Синтезатор в его спальне, леди.
– Нельзя ли мне взглянуть на него?
Аян остановился, покраснев до ушей.
– Вы… леди Анна… Вы хотите войти в спальню мужчины?
– Это запрещено?
– Нет… но… – замялся мальчик.
– Непристойно?
– Леди, но зачем Вам?
– Хочу оплакать утраченные возможности, – отшутилась Анна.
– Ася! – стоном вырвалось у Дарьи.
– Леди, как Вы можете… быть так жестоки к себе!
– Жестока? – удивилась Анна. – Дарья, Аян, вам отказывает чувство юмора.
– Зато у тебя оно гипертрофировано, – проворчала Дарья.
– Наверное, Вам действительно очень нужно…
– Да, Аян.
– Ася… – Дарья глянула на подругу и повернулась к юноше. – Аянчик, мы на минутку. Только посмотрим, и всё. Что в этом плохого?
– Леди Дария, и ты?!.
«Я её одну не пущу», – взглядом ответила Дарья.
– Сюда, – решился Аян. Свернул в коридор. Один поворот, второй, третий… Открыл одну из дверей. – Вот. Ой…
В комнате стоял Орк.
– Что вам угодно, леди? – он был несколько удивлён, но не шокирован.
– Это я… – мужественно начал Аян.
Анна улыбкой остановила его.
– Извините, Орк. Я хотела узнать, чем занимался Ленард… в последний момент.
Орк кивнул – задумчиво и печально.
– После Вашего разговора с Матерью за столом я ожидал, что Вы этим заинтересуетесь, – он включил компьютер, пробежал пальцами по пульту. – Обычно гулы приходят ночью. Приходят, когда ты остаёшься наедине с собой и миром. Когда лучше всего думается…
– В минуту озарения?
– Да. В этом есть какая-то дьявольская ирония: исчезнуть из мира на взлёте творчества. Но здесь, как видите, пусто. После Арта осталось пять листов формул. После Дэвиса – стихи. Лен не оставил ничего.