Стук в дверь. На пороге — у н т е р - о ф и ц е р с пистолетом на левом боку и е ф р е й т о р с автоматом на груди. У обоих на рукавах повязки со свастикой.
У н т е р - о ф и ц е р. Хайль Гитлер!
В с е (чуть вразнобой). Хайль!
У н т е р - о ф и ц е р. Проверка документов, господа.
Д ж а л и л ь. К вашим услугам! Пожалуйста! (Наливает бокал вина.) Не подкрепитесь, господин унтер-офицер?
У н т е р - о ф и ц е р (просматривая аусвайс у Баттала). Нельзя. Служба.
Д ж а л и л ь (подавая свои документы). И это верно, что служба.
У н т е р - о ф и ц е р (возвращая документы Курмашу). Все в порядке, господа. Можете продолжать.
Патруль щелкает каблуками, уходит. Дверь закрыта.
К у р м а ш. Где гарантия, что это обычная проверка?
Снова стук в дверь, но уже почтительный… К е л ь н е р.
К е л ь н е р. Господа что-нибудь желают?
Д ж а л и л ь. Господа желают, чтобы их оставили в покое!
Кельнер исчезает. Долгое молчание.
В партии, которую мы сейчас разыгрываем, нужен резкий и неожиданный ход. День «X» — не четырнадцатого августа, а двадцатого. С этой датой мы сами должны выйти на абвер. Я хочу выйти на Ольцша… Сейчас нужна жертва фигуры.
К у р м а ш (вскочив). Ты не должен. Это не твоя работа! Я — против!
Б а т т а л. Лучше мне! Не на Ольцша, конечно. Не мой уровень. На Хелле.
Молчание.
(Закрыв глаза.) Как только потом отмываться?
К у р м а ш. Отмываться? Мы все смертники. Смерть нас отмоет добела.
Б а т т а л. Стать агентом — это работать на них.
К у р м а ш. Конечно. Симуляция здесь не пройдет.
Д ж а л и л ь. Да, лучше тебе. (После паузы.) А сможешь?
Б а т т а л. С моей наивной физиономией, наверное, можно выпутаться?
К у р м а ш (Джалилю). Я — за этот ход. Но — не ты. Не забывай, помимо всего прочего, ты поэт. Кроме того, и в чисто организационном плане… И я не могу. На нас — организационная сторона. Только Баттал! (Батталу.) Ты должен спровоцировать, и причем немедленно, свой собственный арест. В открытую заводи разговоры в легионе о дне «X». В открытую поноси всё и вся. Весть о двадцатом, не о четырнадцатом, а о двадцатом августа ты должен принести Хелле в своих зубах! И вот после того, как тебе выбьют зубы, после угроз и пыток ты признаешься и дашь, выдашь ему эту дату. Если в абвере потребуют стать их агентом, ты должен дать и такое согласие. Но ты должен пойти на это сознательно. Если только видишь в себе силы. Здесь никто не может заставить. Потому что все это уже за гранью человеческого.
Б а т т а л. Я понимаю.
Молчание.
Д ж а л и л ь. Тогда слушай внимательно. Досье на нас у Хелле наверняка есть. Поэтому в общем плане говорить о нас ты, по-моему, можешь.
К у р м а ш. Обязательно!
Д ж а л и л ь. Деталей можешь не знать — не твой участок работы. Твое дело — пропаганда, листовки. Но попутно, попутно ты должен убедить Хелле… Понимаешь, убедить! Сорвался, стал в открытую все нести, потому что нервы не выдержали! Плети все, что угодно… Что подпольные организации созданы во всех лагерях. Что есть связь с немецким подпольем, польским Сопротивлением, нашими разведорганами. Пусть у них возникнет аппетит. Наш единственный ход в игре — разжечь этот аппетит! Чтобы они не торопились нас глотать до четырнадцатого!
Б а т т а л (усмехаясь). Все-таки сны сбываются. Сегодня видел тошнотворное что-то. Как будто меня вешали и все не могли повесить.
Молчание.
Д ж а л и л ь. Когда я приезжаю в лагеря, бывает такое чувство, что перед тобой плесень. Нечто вроде трухлявых грибов. Тусклые, пустые глаза. И в легионе. Самое страшное — глаза людей, поддавшихся разложению… Немцы ставят под ружье целые соединения. Некоторые сломались из-за страха. Другие потому, что бросили кость их национальному эгоизму. Даже школа мулл есть! Школы пропагандистов, открыли дома отдыха для легионеров, в крепкие крестьянские хозяйства возят, в публичные дома коллективные экскурсии. Это ведь все обработка!.. Этот позор нужно обратить в славу. Чтобы ни одна сволочь в мире не могла никогда сказать, что с человеком можно сделать все, что угодно. Врешь, не сделаешь! Для этого ты, Баттал, и должен идти в пасть к ним. Чтобы они поперхнулись! Чтобы мы застряли в их горле, как кость! Чтобы мы разодрали это горло четырнадцатого до крови!