Б а т т а л. Я подготовлюсь.
Д ж а л и л ь (после паузы, словно самому себе). Самое трудное — это выстоять без надежды, без тонкого лучика света…
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Решетки и застенки камер, зарева пожарищ, вздымающиеся над черными обуглившимися остовами рухнувших городов, женское лицо с ищущим взглядом и слезой на щеке — образ пылающего в огне человеческого мира.
Молодая ж е н щ и н а с распущенными волосами шьет рубашку и поет.
Д и л ь б а р.
Вот и последний стежок… Посмотри, мама. Ему понравится?
С т а р у х а . Некому уже больше одеть эту рубашку. Нет рук, которые бы взяли ее. Нет уже больше моего сына. Земля стала ему рубашкой.
Д и л ь б а р. Неправда. Неправда!
С т а р и к. Да, ничего уже теперь не коснется его. Ни пуля, ни железо, ни человек.
Д и л ь б а р. Нет-нет! (Обратись к другому.) Пойдем скорее на почту. Надо быстрее отправить мой подарок.
Ч е л о в е к. Какой подарок? Кому?
Д и л ь б а р. Ты спрашиваешь — кому? Ты был его другом!
Ч е л о в е к. Он мертв. Предатели не живут… Даже в памяти. Не упоминай больше его имени.
И м н о ж е с т в о д р у г и х л ю д е й. Рубашка? Какая рубашка?
— Этого номера полевой почты уже не существует. Мы не можем послать посылку.
— Его разорвало на моих глазах. Мы бежали на прорыв, и взрывом мины…
— Он погиб во время перестрелки. Они перебили абверовцев и ночью стали переходить реку. Он погиб еще во время восстания в первом батальоне.
— Голубая рубашка? Ему не нужна ваша рубашка. Есть достоверные данные, что на нем черный мундир. Он забыл вас. Забыл родину. У него очерствело сердце, и он забыл все! Таким, как он, нужна не рубашка, возвращающая жизнь, а саван мертвеца!
— Его нет, нет!
Д и л ь б а р. Вы не знали его. Как может очерстветь его сердце, если он любит меня? Как может он умереть, если я люблю его? (Оборачиваясь.) Но даже если он погиб, засыпан землей, то он все равно ждет моего подарка! В моей рубашке он оживет!
Г о л о с а. Сумасшедшая!
— Она свихнулась!
Д и л ь б а р. Это древнее поверье. Народ не может обмануться. (Полуулыбаясь-полуплача.) Если его тело в ранах, раны зарубцуются. Даже пепел, если только собрать его и накрыть рубашкой… Даже пепел!
Г о л о с. Она сошла с ума!
Д и л ь б а р. Это мир сошел с ума. Он взял у меня моего любимого и не отдает. Я найду тебя, милый! Я найду и спасу тебя! (Уходит в мир, в котором пылает война.)
Появляется С.
С. (глядя на идущую женщину). С замороженной улыбкой на лице, с обезумевшим взглядом огромных глаз, с ребенком в руках, замотанном в грязное тряпье, куда ты идешь, неизвестная мать моя? Линии фронтов, горящие поля, хаос вздыбленной земли. Пляшет смерть перед тобой, а чистая любовь твоя даже не замечает ее. Ты веришь, что твоя любовь спасет любимого, что она заставит отступить от него и смерть?.. Взрывы, горит земля, черный дым и пламя, пламя… Иногда память как вязь снов. Снов детства.
Д в о е э с э с о в ц е в в ч е р н о м. Кто такая?
Д и л ь б а р. Меня звали Евой когда-то. Я ищу своего Адама. Вы его не видели? Я вышила ему голубую рубашку!
Э с э с о в е ц. Документы?
Д и л ь б а р (показывая рубашку). Вот. Я сама вышила ее.
Д р у г о й э с э с о в е ц. Отбери у нее это тряпье. Обыскать!
Д и л ь б а р. Отдайте мне голубую рубашку.
Э с э с о в е ц. Направо. Лицом к стене! Быстро.
Ч е л о в е к в б е л о м х а л а т е. Зубы! Поднять руки. На месяц ее хватит. Налево! Шнель!
Э с э с о в к а с х л ы с т о м в р у к е. Шнель! Поля империи ждут антропогенных удобрений. Быстро! Костедробилки стоят из-за отсутствия мешков. Работать! Шнель!