Н и к о н о в (озираясь). Стены!.. Я не боюсь этих стен, только когда ты рядом.
З в о н а р с к а я. Ну что ты, маленький мой? Что с тобой? Обыски в городе, и я побежала. Помнишь, мы поклялись, что будем всегда вместе?
Н и к о н о в. В России всегда обыски!.. Но когда душу обыскивают? Когда в ней идет обыск? Люби же меня! Поцелуй меня! Поцелуй!..
Шум, многолюдье. Сквозь приоткрытую дверь видна зала, край стола. Л ю д и. Кто-то шпарит на фисгармонии. Кто-то тащит самовар. Смех. Выкрики.
С т у д е н т в м у н д и р е. В Питере, говорят, прогресс. В почтовом ведомстве прибавилось служащих по части распечатывания писем.
Д е в у ш к а. А я Ивану написала. Соскучилась!
В ы с о к и й с т у д е н т в п а р т и к у л я р н о м п л а т ь е. Кто эта?
М а л е н ь к и й с т у д е н т. Та или эта?
В ы с о к и й. Эта.
М а л е н ь к и й. Людка Бааль. С акушерских. Генеральская дочь.
В ы с о к и й. Ничего, хотя и генеральская. Но сама как? Не генерал?
М а л е н ь к и й. Хуже. Больно нервозна и сентиментально влюблена.
В ы с о к и й. В кого?
М а л е н ь к и й. В саму себя. И еще, говорят, в революцию.
В ы с о к и й. С такими ляжками?
М а л е н ь к и й. А что ее, одни чахоточные, что ли, делают?
Из зала доносится чей-то жидкий тенорок:
Чье-то меццо:
Чей-то возглас: «Господа, господа!»
Выходят Н и к о н о в, З в о н а р с к а я. Навстречу — Ш е л о н о в.
Ш е л о н о в. Сто, Паса, мрацен? С похмелья? Какие думы бороздят… лобик?
Н и к о н о в. Отстань.
З в о н а р с к а я. А ты, как всегда, сияешь?
Ш е л о н о в. О-хо-хо!
К т о - т о ю р к и й. Вы слышали, Лида? Паша, слышали? В Петербурге Менделеев выгнал ректора из лаборатории. В Москве семнадцать человек ранено.
Ш е л о н о в. И твое гражданское сердце скорбит?
К т о - т о ю р к и й. С тобой невозможно!.. Ты!..
Шелонов машет рукой, отворачивается. Появляется П о р т у г а л о в.
П о р т у г а л о в. Шелонов! Постой! (Отводит в сторону.) Ты почтил своим присутствием торжественный акт в честь открытия университета. Интересно, почему?
Ш е л о н о в. А пошел ты…
П о р т у г а л о в (положив ему руку на плечо). Еще раз спрашиваю тебя. В знак протеста против современных порядков было вынесено решение о бойкоте. Прошу пояснить, почему ты?..
Ш е л о н о в. А я тебе еще раз говорю, пошел! Вместе со своим судом пошел к… куда-нибудь! Инспектора с его педелями мало! Другая еще инспекция, внутренняя!
П о р т у г а л о в. Со студенческим судом не шутят.
Ш е л о н о в. Я сам себе закон, и не надо мне никаких надсмотрщиков.
П о р т у г а л о в. Кто тебя пригласил сюда?
Ш е л о н о в (после паузы). У господина Никонова тяжкое похмелье. Нуждается в лечении. Вы позволите, господин великий инквизитор? Хо-хо-хо.
Из залы, бурно споря, выходят Б р о н с к и й, У л ь я н о в, Ф а д е е в, Л ю д м и л а Б а а л ь, З в о н а р с к а я.
Б р о н с к и й. В Германии все условия для перехода. Причем без катастроф! Шестьдесят газет у эсдеков! Сознание и понимание перемен должны быть присущи народу. Вот они и работают с ним! С тем же лавочником.
У л ь я н о в. Выходит, революцию в смысле насильственного переворота побоку? Надо дожидаться, когда лавочник созреет!
Ф а д е е в. Дави его, Ульянов, дави!
З в о н а р с к а я. Я не понимаю, куда вы ведете?
У л ь я н о в. Вы жалкий прогрессист, Бронский. И ваша революция — это не революция, а шулерство, подтасовка.
Ф а д е е в. Моя революция шулерство, а ваша?
У л ь я н о в. Не знаю. Во всяком случае, не ставка на постепеновщину! Но и не испанский роман с одними приключениями!
Б р о н с к и й. Что ж? Муравьиная работа множества простых людей?
У л ь я н о в. Своего пути я еще не знаю! Я его выбираю!
Б а а л ь. Раньше хорошим тоном считалось народничество, теперь — марксизм.
У л ь я н о в (усмехаясь). Хорошим тоном? Дело разве в моде?