5. В этом смысле в создании этики участвуют и факторы «внеэтические», но, разумеется, эти факторы в качестве ее генераторов могут совмещать только такие элементы человеческого поведения, какие, во-первых, не являются вопиющим противоречием обязательным директивам (кооперации, удовлетворению биологических потребностей), от реализации которых зависит способность группы к выживанию, во-вторых же, будь то фактически, будь то в понимании членов этой группы, являются для обеспечения преемственности этой группы элементами незаменимыми, одновременно будучи физически возможными для реализации (поскольку не могут возникнуть ни обычай летать, ни норма, обязующая летать, потому что для этого отсутствуют природный биологический механизм или же инструментальные средства).
6. Были представлены аналогии развития докультурной группы и биологической популяции живых форм – основываясь на марковских схемах, при этом была отмечена тождественность излучения изменяемости в биологии и в культурной антропологии; изменяемость эта в обоих случаях имеет характер избыточности в отношении факторов селекции и отбора. Другим допустимым элементом аналогии является существование устойчивых состояний («поглощающих экранов») марковского процесса; окостенение биологических или культурных форм на определенных этапах развития может иметь причину именно в этом. Была также представлена гипотеза о состоянии «постоянного непостоянства» культуры, сориентированной технологически, которая сохраняет относительное равновесие только благодаря осуществлению в ней – в ускоренном темпе – технологической эволюции.
7. Представлена – примитивным образом – воображаемая «физическая» модель общества, в которой этические феномены различаются как «слабое местное воздействие» – в противовес «воздействиям нелокальным» и «сильным», возникающим внутри крупных объединений и между ними, причем эти вторые названы «сильными», поскольку обычно они преобладают над первыми. Из этой картины не следует делать вывод о нестыковке (в психике индивидуумов) норм, сформированных «сильным воздействием», с этическими нормами («слабыми») и в особенности о невозможности превалирования этических норм в регулировании поведения отдельной личности, поскольку мы принципиально не рассматривали то, что переживают в процессе действия исполнители распоряжений, члены коллективных организаций, представители предприятий и т.д., но мы рассматривали только то, как они фактически себя ведут, к тому же в усредненном варианте.
8. Было представлено в качестве примера влияние определенной узкоспециальной технологии вмешательства в «биологическую природу» человека на функционирование этического фактора (сексуального) в определенной ситуации, характерной для высокоразвитой технически современной цивилизации; в рассматриваемом примере это влияние проявляется как опосредованное действие, одновременно в массовом усреднении – девальвирующее определенные ценности, традиционно признаваемые существенными. Отсюда следует вывод о необходимости прогнозирования в этико-моральной и общекультурной областях, перед внедрением таких технологий, которые каким-то образом (например, «улучшая» или «облегчая») изменят природные параметры функционирования человеческого организма.
9. Были представлены также технологические средства, распространение которых может в общественном масштабе затруднить совершение отдельными членами общества действий, заслуживающих порицания с этической точки зрения, воздействуя на такие поступки, как зацепляющий их (предусмотрительно) дроссель или фильтр. Эти средства являются «этически нейтральными», и их действие ограничивается «несоздаванием возможности» для поступков, которыми одни люди могут принести вред другим.
10. Из представленного предположительно следует, что культуру практически стационарную, то есть такую, которая не подвергается существенным изменениям в течение жизни по крайней мере нескольких поколений, можно моделировать как иерархическую целостную систему с характерными для нее закономерностями «сильных влияний», которые формируют «местные слабые влияния» прежде всего в одном направлении: это значит, что обратное влияние «слабых» воздействий на «сильные», как правило, ничтожно, то есть направления главных общественных градиентов фактически не могут подвергаться под влиянием признанных этических норм корректировке, характерной для регулирующего воздействия отрицательных обратных связей, и поэтому системная структура (являющаяся генератором этих градиентов) нечувствительна к этическому («локальному») воздействию или чувствительна только в очень небольшой степени. Таким образом, хотя «воздействия сильные» и «слабые» являются случайными зависимыми переменными, эти вторые подавляются первыми. Однако одновременно прочность – во всех культурах – их элементарных семейных клеток делает возможным то, что некоторая часть унаследованного, к примеру, от старой цивилизации программирования «слабого воздействия» может оказаться в какой-то степени инвариантной относительно актуального влияния «сильных» воздействий. Подобные зависимости по причине своей разноуровневости немного напоминают схему биоэволюционного происхождения видов, согласно которой факторы изменяемости гено– и фенотипа, правда, скоррелированны, но происходит обращение (марковское) информации, направляющей на разных уровнях (то – на «микроуровне» генотипа, то – на «макроуровне» фенотипа, то есть зрелых особей). Стационарная культура при этом является подобным образом ультрастабильной, как оптимально приспособленный вид; «этические изобретения», «усовершенствования», «упорядочения», проводимые на уровне малочисленных групп или на уровне единичных особей, не могут быть (кроме ситуаций исключительных) навязаны общности и ею восприняты; эти возникающие в отдельном существовании черты поведения, не ассимилированные в культурном отношении, напоминают ту биоэволюционную схему, по которой усвоенные сингулярные особенности видом не наследуются.