То исключительное значение, какое в настоящее время приобрело понятие обратной связи, не должно умалять факта, что такие связи являются главными опорными элементами системного самосохранения и динамичными формирующими процессов обучения – однако преимущественно только в таких гомеостатах, которые фактически уже являются гомеостатами, и не всегда в таких, которые являются только системами, находящимися на пути, ведущем к состоянию гомеостаза на основании некоего подобия. Обобщая, можно сказать, что когда тот вид нарушений, каким является произведенная система, мог бы представлять собой последовательность, аналогичную и в повторениях, как аналогичными являются повторения, например, одной и той же проигрываемой грампластинки или той же самой последовательности ходов какого-то дедуктивного действия, или если бы существовала среда с особенностями некоей «гармонии до установления законов», то функцию гомеостата в такой среде могла бы выполнять система, не имеющая обратных связей, снабженная только датчиками – спусковыми крючками однонаправленных реакций. Минимальным тут является требование, чтобы среда одним импульсом сигнализировала начало серии нарушений или трансформаций, а система, которая должна в этой среде сохраниться, ответит адекватной реакцией, поскольку благодаря полученному от датчика сигналу она приведет ее в действие. Разумеется, только в исключительных условиях, например в цифровой машине, возможна подобная «дедуктивно неизменяемая» среда, и потому же природные гомеостаты – живые организмы – вынуждены применять корректирующий механизм обратных связей даже тогда, когда саму программу функционирования им полностью задает наследственность (как, например, у насекомых), когда отдельные фазы реализуемой программы должны быть подогнаны к конкретным, не предвиденным априори, изменяющимся условиям среды – начальным и конечным. Правда, прогресс, произведенный кибернетикой в исследовании животных систем, и значительно более скромные успехи, каких она достигла в исследовании растений, в принципе не обладающих нервной системой, свидетельствуют – этой разницей – что плодотворность гомеостаза вовсе не поддается сведению ее к информационно максимализированной способности направлять, если под этой способностью мы понимаем универсализм типично «ориентированного» и «ориентирующего» действия – как сети связей между гомеостатом и его жизненной средой. Системы типа растений реализуют стратегию своеобразного последовательного обобщенного ответа на большие классы импульсов, не всегда внутрисистемных. Это стратегия, не вступающая ни в какую тактическую детализацию, особенно в быстродействующих реакциях. Подобно как у животных, это минимаксовая стратегия, поскольку она состоит в создании возможности для среды трансформировать группу системных параметров, чтобы ценой этого влияния сохранилась в ценностях жизненного промежутка другая группа параметров, уже неотвратимо существенных. Ее можно было бы назвать стратегией, обладающей «смазанной», или нерезкой аксиологией. По этому вопросу трудно сказать больше, потому что растительный вариант гомеостаза еще не изучен так плодотворно, как животный. Мы даже не знаем, почему «скрещивание» невозможно (теоретически представляется, что система, которая попеременно была бы то растением, то животным, могла бы из подобного применения смешанной тактики извлечь значительную выгоду в смысле выживаемости; однако, видимо, подобные «гибридные принципы» конструктивно невозможны).