Выбрать главу

ФИЛОНУС. Я с удовольствием выслушал твои выводы, мой друг, однако мне кажется, что они ничего не дают для решения вопроса, напротив – отдаляют от него.

ГИЛАС. Почему это?

ФИЛОНУС. Во-первых, иным, чем в предыдущих высказываниях, способом ты старался доказать, что преемственность невозможна при сосуществовании. Затем, чтобы доказать преемственность, ты стремишься признать неоспоримым понятие генетической идентичности. Но ведь это перечеркивает сам принцип действия машины, ибо что мы в результате имеем? Если тиран прикажет своим палачам, чтобы тебе заткнули рот на некоторое время, то ты умрешь. Какой-нибудь ученый, вдохновленный твоей теорией гено-идентичности, добросовестно исследовав труп, придет к выводу, что покойник гено-идентичен Гиласу, что он является продолжением Гиласа, разве что только неживым. Таким образом он откроет несомненную истину, разве что только не новую, что человек, умирая, становится покойником, и этот покойник продолжает оставаться тем же самым человеком, разве что только неживым, однако это открытие ни в малейшей степени не прольет свет на нашу проблему. Ты ведь сам отказался от постулата гено-идентичности в начале нашей беседы, справедливо заметив, что для ощущения цельной личности важна сохранность не тех же самых атомов, а той же самой структуры. Скажем, палачи отрубили тебе руки, машина же из атомов создает новые живые руки, естественным образом растущие из тела. Будешь ли ты по-прежнему собой?

ГИЛАС. Разумеется.

ФИЛОНУС. А теперь палачи отрубают тебе голову, я же при помощи машины создаю копию твоего тела, с головой, как водится. Кто тогда оживет – ты сам или твой двойник?

ГИЛАС. Я сам оживу.

ФИЛОНУС. А если после твоей смерти я создам цельную копию со всеми членами, то это уже будешь не ты?

ГИЛАС. Подожди. Мне пришла на ум совсем другая мысль. Ты до этого говорил о способе вести наблюдение. То есть о методах, которые мы выбираем, чтобы удостовериться, продолжается ли существование некоей вещи или нет. Так вот, это наблюдение должно быть непрерывным, не правда ли? Только такое наблюдение можно считать естественным и пригодным для поисков истины.

ФИЛОНУС. Отнюдь нет. Каждый из нас, вознамерившись отдохнуть после трудового дня, иногда засыпает очень крепко, освобождаясь тем самым от сознания своего существования. Однако, пробуждаясь утром, несмотря на этот ночной перерыв, ты, к примеру, прекрасно понимаешь, что ты – тот самый Гилас, который вечером лег спать.

ГИЛАС. Да, действительно! Ты прав. Послушай, не слишком ли много значения мы придаем ожиданиям человека, который должен умереть? Может быть, проблема исчезнет, если он вообще не будет знать о скорой смерти? Человек ложится отдохнуть, а потом атомную копию, крепко спящую, мы укладываем в постель. Когда она проснется, неужели нельзя будет сказать, что было создано продолжение, что это – тот же самый человек, который вечером лег спать, и что это – сущая правда?

ФИЛОНУС. Досточтимый Гилас, давно не случалось мне услышать от тебя такого обилия высказываний, отражающих искажение мысли. Во-первых, наверняка невольно (мне не хотелось бы думать иначе) ты дал понять, что, если человека убивают во сне или – говоря в более общем смысле – в таком состоянии, когда он ничего не знает о грозящем ему убийстве, то таким образом ему причиняется меньший вред, чем если бы он осознавал свою близкую кончину. Эту проблему, как относящуюся к этике, я обойду молчанием. Во-вторых, я начинаю подозревать, что ты руководствуешься совершенно неразумными метафизическими опасениями. Так, непонятно почему, тебе представляется, что когда после смерти человека создается его копия, нужно, чтобы эта копия была как можно ближе к тому месту, где человек перестал существовать. В твоем примере укладывание в одну и ту же кровать и сон должны создавать как бы наилучшие условия для удачной «пересадки» личностного «я» из одного тела в другое, из того, которое существовать перестало, в то, которое существовать начинает. Это – проявление иррациональной веры в то, что «я» есть некая монолитная сущность, нераздельная, ни к чему не сводимая, и это «я» должно быть перенесено из одного тела в другое, что является изложением чистейшей метафизики, какую только я могу себе вообразить. Но речь ведь идет не о том, чтобы видимость, сформированная внешними обстоятельствами, соответствовала нашим наивным верованиям, как, например, близость умершего и его копии, состояние беспамятства (полагаю, ты думал о несчастном случае на операционном столе и хотел подогнать ситуацию именно под это), а о том, чтобы логическим путем прийти к заключению, которое справедливо при всех обстоятельствах, в каких только воскрешение из атомов можно себе представить. Хороша была бы теория гравитации, справедливая только для яблок, падающих на землю, а применительно к грушам или, там, к лунам бессильная! Что ты скажешь о таком образе будущего? Каждый человек, отправляющийся в опасное межзвездное путешествие, оставляет дома свою «атомную схему внешности». Если получено известие, что человек во время экспедиции погиб, семья приводит в действие машину, после чего мертвец тут же выходит из недр машины живой и здоровый, ко всеобщей радости и веселью. Если этот человек погиб в пламени звезды Гончего Пса, скажешь ли ты, что копия есть продолжение умершего, или же расстояние между точками смерти и воскрешения не позволит тебе утверждать подобное?