А вот девочка со скрипкой стояла на берегу моря. Она играла, и под звуки музыки кружились белоснежные чайки. Мне казалось, что ещё секунда, и море оживёт, зашумят волны, а вагон наполнится звуками скрипки.
— Почему…почему вы не закончили скрипку? — спросил я, глядя на набросок. — Здесь не хватает одной линии.
— Вы ведь сами сказали, что это не моя история. Но, уж простите, я не мог удержаться от набросков. Зато вы можете написать.
— Про скрипку? Я не знаю, о чём там писать. Это не моя история. Скрипка — это символ души. Нечто запретное, куда невозможно заглянуть простым смертным.
— Мы не простые смертные, сам ведь знаешь.
— Знаю, иначе я не спрашивал бы разрешение! Не сидел бы на полке, покрытый колючками, — я почесался. — Но всё же это её душа. Не моя. Что я напишу? Какими историями наполню книгу?
Помолчали. Я рассматривал наброски. Вот на берегу моря девочка в голубом сарафане собирает ракушки в огромную корзину. А вот та же самая девочка сидит на покатом валуне. Звёздная ночь. Ровная водная гладь. А на следующем рисунке… Я поморгал, надеясь, что это было лишь видение. Посреди моря стояла та самая девочка, и сквозь её сарафан текло море. Она словно сливалась с водной стихией, становясь одним целым. Это зрелище пугало, но почему-то заставляло вновь и вновь смотреть на набросок: на огромные глаза девочки, на её густые волосы, собранные в две длинные косы.
— Кто она? — спросил я, не в силах отвести взгляд.
— Несостоявшаяся книга. Плод воображения. Фантазия. Она видела. Видела, словно наяву, и девочку, и валуны, и море. К слову, красивая история. Жуткая, но красивая. Она мечтала её не написать. Нарисовать.
— И? Нарисовала?
— Один набросок. Побоялась. Но написала, долго редактировала, потом поняла, что душу невозможно рассказать, и оставила в черновиках. Хотите, я прочту вам отрывок?
Художник достал откуда-то несколько листов, исписанных аккуратным почерком.
«...Как в замедленном кино я видела девочку, спрыгивающую с камня в прозрачную морскую гладь. Ни одна волна не колыхнула воду в тот момент, когда её ножки опустились в солёный океан. Она, как поплавок, замерла на воде, и через мгновение море слилось с её платьем, потекло через ткань, став бесконечными струящимися складками. Рыбы, ракушки и даже зелёные водоросли проходили по её сарафану и уплывали обратно в море.
Ко мне по бескрайней глади шло море с распущенными чёрными вьющимися волосами, которыми играло серебро луны. Ничего прекраснее в своей жизни я не видела.
Вот малышка подошла к берегу и протянула ко мне ручки:
— Пойдём играть! — позвала она. — Там интересно! Идём, что же ты! — малышка взяла меня за руку и потянула за собой.
Мы шли через океан. Вблизи девочка напоминала волну, которая неспешно плыла впереди. И лишь маленькие ножки, шагающие по морскому дну, говорили о том, что это — живое существо...»
— Пожалуйста, прочтите ещё, — зачем-то попросил я.
Художник кивнул.
«…Слезы были такие же солёные, как и море, что лениво гнало волны. Я огляделась. Девочки на валуне не было. Она шла далеко впереди, направляясь к берегу.
— Постой! — крикнула я. — Подожди!
Девочка не обернулась. Море выстилало перед ней дорожку из песка, чтобы через мгновение вновь сомкнуть свои воды.
И я побежала. Быстро, как только могла позволить вода. Море заволновалось. Налетевший ветер практически закрыл луну, поднял волны с белыми пенными шапками.
— Не уходи! Скажи, кто ты! — просила я, но голос разбивался о скалы и валуны, которые были равнодушны к моему крику.
Девочка вышла на берег. Я задыхалась. Солёные брызги больно стегали по лицу. Чёрное небо и тёмное море практически слились в единую клокочущую массу, в которой я была лишь сопротивляющейся песчинкой. Добегаю до берега. От девочки меня отделяют лишь несколько метров песка и камней.
— Пожалуйста, скажи, кто ты! — кричу я что есть сил.
Пытаюсь выйти на берег, но море сомкнуло воды вокруг моих ног, словно сжало тугие кулаки. Рывок. Ещё один. Стихия, недовольно бурля, не отпускала меня из своих владений.
На последнем рывке я не удержала равновесие и села в море. Платье намокло, волосы облепили плечи холодными нитями. Девочка все также совершенно неподвижно стояла ко мне спиной.
— Кто же ты такая, девочка-море? — прошептала я волне, что вот-вот должна была накрыть меня с головой.