ГИЛАС. И, таким образом, можно сказать, что после фазы относительного динамического равновесия в период начального этапа строительства система вступает в фазу устойчивости в результате принуждения, причем этот переход происходит незаметно?
ФИЛОНУС. Не совсем так. Для постройки дома необходима определенная работа, то есть определенным образом действующие силы. Их действие прекращается, разумеется, по завершении строительства; и правда, что был бы за дом, который сразу после постройки пришлось бы подпирать – то есть применять силу для обеспечения его прочности? Новая общественная система должна быть создана с применением силы – но, уже созданная, должна демонстрировать динамическое равновесие и внутреннюю слаженность при отсутствии этой силы.
ГИЛАС. Это явление происходит только при построении общественной системы, не так ли?
ФИЛОНУС. В принципе, да. Когда в результате астрономических наблюдений были обнаружены факты, противоречащие теории Ньютона (например, смещение перигелия Меркурия), можно было бы, конечно, вместо того, чтобы поработать над новой теорией, которая бы объяснила эти факты (как это происходит сегодня с теорией Эйнштейна), попросту создать искусственное соответствие фактов теории, например, фальсифицировав астрономические расчеты. Однако в этом случае никогда не была бы создана новая теория гравитации. В другой области, в самолетостроении, многочисленные крушения первых реактивных самолетов были вызваны самопроизвольной вибрацией их конструкций на очень высоких скоростях. Если бы вместо развития теории полета ограничились усилением ответственности пилотов за эти крушения, вменяя им в вину недостаточный профессионализм или вредительство, то не возникла бы теория вибрации, возникающей в механической конструкции, и создание самолетов без подобной вибрации вообще стало бы невозможным. Великое дело – отличить неудачу первой попытки, одного эксперимента на пути к цели (конструкции нового самолета или новой общественной системы), от доказательства объективной невозможности достижения этой цели. Из неудачи эксперимента следует только то, что он не удался, а не что достижение цели иным способом, согласно другому плану, исключено.
ГИЛАС. Ты считаешь, Филонус, что возможно создать модель новой системы вообще без применения силы?
ФИЛОНУС. Нет, невозможно.
ГИЛАС. Следовательно, ограничение индивидуальной свободы является обязательным во время этого мероприятия. Как же тогда предупредить возможные злоупотребления, разорение и несчастья целых народов?
ФИЛОНУС. Существует непреложный минимум признаков единства мышления и действий, необходимый для любого коллективного мероприятия, и как раз задачей социологии является определить, установить этот минимум и создать для него поддержку, защиту из обратных связей, противодействующих распространению унифицирующих тенденций за пределы числа, необходимого для создания общества. Отдельные человеческие свойства, такие как порядочность, совестливость, вежливость, деловая инициатива, тенденция к проявлению оригинальности в труде и соображении, быстрота принятия решений, – являются одновременно функцией общественной системы и проявляются тем шире, чем более явственную награду получают (не только в материальном смысле, разумеется). Утверждение этих качества без учета объективных закономерностей системы выглядит как призывы солдатам на поле боя, под обстрелом проявлять любовь к ближнему. Данный постулат в подобных условиях становится просто издевательством.
Внимательнее вглядываясь в капиталистическую систему, на каждом шагу обнаруживаешь черты той обратной связи, которую мы называем стремлением получить прибыль, однако же в централизованной системе не наблюдается аналогичным образом повсеместных проявлений удовлетворения человеческих потребностей. Конечно, видны попытки реализовать эту директиву в процессе всеобщей и бесплатной системы образования, в доступном медицинском обслуживании, в привилегиях для выполняющих тяжелые работы, но в то же время видна фетишизация производства, срывы и перебои спроса и предложения, преобладание интересов организаций над интересами отдельных членов общества, так что в одних областях можно констатировать существование обратных связей, действующих на пользу людям, в других же наблюдается формирование и действие связей иного рода, незапланированных, теоретически не предусмотренных, но, несмотря на это, столь же реальных, как и первые; обобщая, можно сказать, что эти иного рода обратные связи ограничивают, стесняют, деформируют человеческие потребности, вместо того чтобы их удовлетворять.
ГИЛАС. Какой же ты видишь выход из ситуации и в чем – надежду?
ФИЛОНУС. Тогда как предварительные условия построения новой общественной системы везде одинаковы – я имею в виду национализацию средств производства, ликвидацию крупного землевладения, а также существование системы общих директив (плана развития по отраслям), то в подавляющем количестве областей можно предпринимать действия, сильно отличающиеся друг от друга, и на сегодняшний день еще не известно, какие из них лучше, а какие хуже. По крайней мере это неизвестно по отношению к огромному числу вероятных реконструкций, которые вообще не были апробированы. Очевидна огромная ответственность за развертывание подобного рода экспериментов, которые заключаются в организации отношений между людьми в соответствии с определенным структурным планом, выбранным из большого числа возможных, а также в организации создания модели общества, еще не испытанной историей, в течение по крайней мере почти двух десятков лет, поскольку только за такое время могут проявиться в качестве закономерностей системы, а не как случайные и временные колебания параметров – ее собственные осцилляции. По истечении этого периода можно ответить на вопрос, заданный экспериментом: «да, это соответствующая структура» или: «нет, это плохая структура, следует от нее отказаться и начать создание другой, с измененными таким-то и таким-то образом обратными связями». Очевидно, что лучше отказаться от модели, оказавшейся несостоятельной, чем гасить осцилляцию возрастающим применением силы, которая, полностью оправданная на начальном этапе эксперимента, даже необходимая для подавления сопротивления всех тех, кто старается этот эксперимент ликвидировать, в последующей фазе, когда модель уже действует и обнаруживает в своем функционировании свойственные ей динамические закономерности, начинает использоваться в качестве инструмента обуздания злой воли там, где злой воли вовсе нет. Все пороки бюрократов, все противодействие перестраховщиков и консерваторов, вся общественная инертность не должна зависеть от «истолкований» при помощи формулировок вроде «пережиток прошлого», но должна быть исследована как результат действия внутренней динамики системы и свойством «развращенной капитализмом» человеческой природы сочтена лишь тогда, когда будут исчерпаны попытки выяснить ее объективный социологический генезис. Поскольку экспериментальное исследование закономерностей еще не реализованной системы внутри какого-нибудь гигантского электронного мозга находится за пределами возможностей, огромные человеческие жертвы, моральные и материальные, неизбежны, ибо функционально-структурная трансформация системы, предпринятая для замены неудачного варианта новым, является мероприятием, перед которым меркнут величайшие технические достижения человечества.
ГИЛАС. Если я правильно тебя понял, ты считаешь, что соответственная трансформация социалистической системы приведет в конце концов к возникновению структуры, близкой нашей «идеальной модели», да?
ФИЛОНУС. Я считаю, что это возможно, однако не знаю, сколько еще попыток, крушений, экспериментов, неудач, сколько лет и усилий отделяет нас от этой цели. Рассуди, во-первых, что для общества, которое в процессе эксперимента оказалось – в результате кумулятивного воздействия целого ряда осцилляций на мировое производство – в тяжелом экономическом положении, самой насущной проблемой станут уже не поиски самого верного конструктивного пути к идеальной модели, а стремление найти кратчайший путь максимального улучшения общественной жизни, а ведь первое – отнюдь не то же, что и второе. При негативном результате опыта часто возникает необходимость принимать какие-то компромиссные решения. Во-вторых, так же, как существует предельная сложность сети, точно так же должна иметь место и предельная, максимальная сложность общественной системы. Это значит, что число элементов, из которых состоит система, по крайней мере небезразлично для его динамики. Оптимальная структура для небольшого государства может оказаться совсем не оптимальной для гигантского, и наоборот. Централизованная система в небольшом обществе может действовать с меньшими перебоями, чем в обществе весьма многочисленном.