ГИЛАС. Ты считаешь, что такая закономерность действительно существует?
ФИЛОНУС. Можно предположить, что да, но это гипотеза, не подтвержденная достаточным количеством наблюдений. Во всяком случае, создается впечатление, что одна и та же централизованная модель не разрушается при определенных условиях и действует в государствах разной величины при разном применении силы для гашения осцилляции; в большом государстве необходимо, понятное дело, более значительное применения силы, чем в малом, из чего можно сделать ложный вывод о том, что правители большого государства обладают большей объективной склонностью к автократическому порядку, к тирании, чем главы малых стран. По существу, здесь обнаруживается только проявление определенной динамической закономерности, столь же объективной, как и та, по которой у слона такие огромные ноги по сравнению с любым другим, меньшим, чем он, млекопитающим.
Так вот, поскольку параметры производства и коллективной жизни в разных странах различны, было бы абсурдом предполагать, что все они могут одинаковым образом приняться за создание новой общественной системы. В конце концов, посмотри – в-третьих, ведь система, которая обеспечивает членам общества максимальное благосостояние, не удовлетворяет еще всех наших приведенных выше требований, поскольку обеспечение такого благосостояния является только определенным элементарным и очевидным минимумом – в то время как ценность этой идеальной системы должна обнаруживаться выше этой границы, в виде постоянной тенденции к развитию, гарантирующей рост степеней свободы личности при одновременном сохранении адаптационной свободы системы в целом. А значит, мы обязаны эту модель, в которой без перебоев работающая по принципу общественного автоматизма производственная машина поставляет людям все, что им нужно для жизни, рассматривать лишь в качестве этапа, а не предела развития и поисков. Как мы уже отметили вначале, общественные системы имеют нелинейный характер, что означает изменение динамических закономерностей с течением времени, поэтому никакая из этих систем не может существовать вечно, если функции системы проявляются в неизменяемой структуре произвольно длительное время. Любое изменение инструментов творчества становится причиной трансформации общественных параметров, и тогда прежде вполне стабильная модель в новой ситуации может разладиться.
Таким образом, человечество находится на перепутье огромного количества возможных дорог, а не просто двух, из которых одна ведет в социализм, другая в капитализм. Из них многие, по сути своей квазисоциалистические в своем начале, могут привести обратно к той или иной версии капитализма (не обязательно индивидуалистического – возможен, например, и государственный капитализм). Многие другие пути, имея те же самые исходные данные, посредством применения различных директив функционирования ведут к системам, внутренне непрочным, существование которых невозможно без применения силы. Это системы с самопроизвольной осцилляцией, постоянные по принуждению. Принципиальным недоразумением является предположение, что невыносимую для человека участь в такой системе можно изменить на лучшую посредством уничтожения принуждения в качестве метода управления людьми и производственными процессами. Это уничтожение принуждения лишь вызовет увеличение осцилляции, которая, уже ничем не сдерживаемая, очень скоро может привести к катастрофе, потому что такой способ действий можно сравнить с неограниченной подачей пара в машину без автоматического регулятора. Периодические колебания политической линии в централизованной системе являются как раз проявлением представленной выше закономерности, когда при каждом уменьшении действия силы происходит такое возрастание количества внутренних сбоев, что власть, опасаясь потерять контроль над общественными процессами, внезапно вновь оказывается вынуждена активизировать действие силы. Этот процесс, в котором не один интеллектуалист усматривал какие-то особенные элементы «демонизма правителей», по сути своей является обычной динамической закономерностью системы, не имеющей внутренней автоматической регулировки. Это простейший процесс; паровая машина без регулятора может взорваться от вибрации, вызванной ее собственной работой, но сама себя она никогда не отрегулирует. Устранение принуждения дает положительные результаты тогда, и только тогда, когда одновременно вводятся структурные изменения в систему для создания обратных связей, в режиме воспроизводства регулирующих общественные процессы.
В завершение – поскольку мы все время говорим о возможных общественных конструкциях – есть пути, ведущие к прочным системам, обеспечивающим постоянный рост производства, потребления и удовлетворения всех жизненных потребностей, а также расширения свободы личности – но не все из них обеспечивают тем самым развитие в направлении последующих, не менее прочных форм общественного существования людей.
ГИЛАС. Это различие мне непонятно.
ФИЛОНУС. Это могут быть системы, в высшей степени восприимчивые к изменениям средств производства и техники. Так, например, полная автоматизация производства, которая вообще перечеркивает само существование капиталистической системы, также и для социалистической системы создает серьезные трудности, поскольку навязывает необходимость создания новых общественных и индивидуальных целей деятельности за пределами производства материальных ценностей. Поэтому прогресс автоматизации должен идти параллельно с постепенным, без потрясений преобразованием широкого выбора профессий, говоря в более общем смысле, человеческих занятий – в сторону индивидуального и коллективного творчества всякого рода, творчества, не связанного с производством материальных ценностей так непосредственно, как это происходит сейчас.
Как видишь, идеальная общественная система характеризуется не только наличием общественного автоматизма, но сверх того – определенным «запасом прочности», внутренней сопротивляемостью к изменениям и перебоям, проистекающим снаружи или изнутри. Конечно, речь идет не о запасах силы, а о резервах адаптивной способности, о свободе и гибкости приспособления.
Наше время, друг мой, время первых проб и ошибок, эпоха, несомненно, насколько героическая, настолько и трагическая, и наверное, в большей степени определяет дальнейшие судьбы рода человеческого, чем любой другой период в истории. Разум, доброта и смелость – вот что больше всего необходимо в это время.
ГИЛАС. Таким образом, ты утверждаешь, что человечество вступает сегодня в «эпоху проб и ошибок» построения лучшего мира? Воистину трудно вообразить масштабы этой концепции, поскольку она говорит ни больше ни меньше как о превращении миллионных человеческих масс в материал для эксперимента, ретортой для которого станет земной шар. Ты говоришь о неизбежных ошибках, однако не противоречишь ли ты сам себе? Ведь раньше ты говорил о возможности – правда, теоретической – конструирования общественных моделей в некоем гигантском электромозгу. Не следует ли из этого, что люди должны подождать, пока не накопят достаточно технических знаний и не разработают теорию, чтобы проводить испытания моделей, прежде чем предпримут действия в масштабах целых народов? Не являются ли мероприятия, проводимые современными социологическими конструкторами, тем же самым, чем были предпринятые в десятых годах ХХ века попытки пересечь Атлантику на первых примитивных самолетах?
ФИЛОНУС. Электронный мозг, который мог бы представить модель, полностью соответствующую по сложности общественной системе, должен был бы обладать такой же сложностью, какой обладает система из нейронных сетей отдельных личностей; таким образом, он должен был бы состоять из почти триллиона элементов. Создание такой системы невозможно даже через тысячу лет. Поэтому единственным выходом было бы ограничиться упрощенными моделями. Что это значит? Это значит, что электронный мозг, используемый социологами-конструкторами как замена реального общества, оперировал бы в качестве элементов не эквивалентами реальных нейронных сетей, а своего рода «синтетическими параметрами».