— Ну, раз ты мне ничего не сказал, то и я тебе ничего не скажу. Одна пика.
Такого гомерического хохота в турнирном зале на сто игроков никто не помнил, и вряд ли удастся кому-то вызвать его снова…
Ольга вскользь взглянула на золотые наручные часы, чтобы удостовериться, что час, который она отводила себе для знакомства с партнерами, истек. И понеслось… Не произнося ни одного лишнего слова, они с Глебом крутили партнеров, выигрывая по очереди — то Ольга, то он. И заподозрить ни в чем ни одного, ни второго не получалось. Они не обменивались даже взглядами и уж тем более не разговаривали, все в пределах дозволенного, ни одного лишнего слова.
Ольге не особенно приятно было обыгрывать ни в чем неповинных мужчин, случайно оказавшихся с ней за одним столом, но ей было безумно весело, что они так лихо спелись с Глебом.
Партия окончилась, когда денег у их партнеров не осталось вовсе, даже чтобы выставить что-то «на банк» до начала торговли. В этот момент ей хотелось пить, курить и в дамскую комнату одновременно.
— Разрешите, я вас провожу, — предложил Глеб, подавая Ольге руку и помогая подняться из-за стола.
Она ему понравилась сразу. Он обратил на нее внимание еще тогда, когда она играла в преферанс с дамами. Живая не сходящая с лица улыбка, даже когда ее глаза становились совершенно серьезными, притягивала его взор, не давая сосредоточиться на картах. Авантюристка по натуре, как и он, это мужчина сразу понял, когда она громогласно заявила, что попытается сыграть подряд три мизера, чтобы завершить скучную для нее игру. Именно в тот момент у него и созрел план поиграть с ней в паре, если Ольга его поймет. Поняла. И теперь ему захотелось большего — захотелось узнать, а в постели Ольга такая же понятливая. Не попробуешь, не поймешь, решил он, предлагая проводить женщину в каюту. Все уже практически разошлись, кроме их столика, который тоже все же завершил игру, в конце концов, и задерживаться в зале дольше не имело смысла. Можно было, конечно, посидеть в баре, который был все еще открыт, но судя по всему, его партнерше требовалась нечто иное.
— Хочу в Париж и убивать, — произнесла ровным тоном Ольга сакраментальную фразу, которую произносила всякий раз, когда она смертельно уставала. Глядя на изогнутую в немом вопросе бровь Глеба, добавила невозмутимо: — Шучу. В Париж я сегодня не хочу.
«Ого», — крякнул про себя Глеб, когда Ольга, опершись на протянутую руку, встала рядом с ним. Там на палубе, когда он предлагал ей поиграть в покер, она показалась ему несколько ниже — на шпильках Ольга была практически с него ростом. А он все же маленьким не был и своими сто восемьюдесятью шестью гордился, большего и не желал. А тут подумал, что не отказался бы и от ста девяносто с гаком, чтобы рядом с такой женщиной смотреться на равных. При таком росте дама не выглядела миниатюрной, но и «здоровой коровой» ее тоже нельзя было назвать, то, что доктор прописал: всего в меру — высокий рост и «тонкая кость» делали Ольгу особенно привлекательной, изящной, но не хрупкой.
Сомкнув пальцы на запястье у женщины, Глеб покачал головой, на что она равнодушно пожала плечами, мол, что делать, такая я есть, но это не мешает мне быть сильной.
Он еще раз окинул взором Ольгу, полюбовавшись ладной фигурой в трикотажном бежевом платье. Почему-то захотелось вытащить шпильки из ее прически, рассыпать каштановые волосы по плечам и посмотреть, какой они длины.
«Интересно, сколько ей лет?», — задумался вдруг Глеб, когда они вышли из душного прокуренного зала на палубу и оба непроизвольно вдохнули свежий воздух полной грудью.
Легкий порыв ночного ветерка отбросил челку Ольгиной прически назад, полностью обнажив лицо и невысокий прямоугольный лоб с довольно крупной родинкой посередине, как бинди у индианок.
«Вот откуда у нее третий глаз», — чуть в голос не рассмеялся мужчина. Он играл с ней весь вечер и весь вечер удивлялся, как она легко его понимает, ведь ни разу не ошиблась. Ни разу. Они играли практически «в одну калитку, в одни ворота», против тех двоих, хотя встретились впервые только за карточным столом и даже единым словом не обмолвились, если не считать его приглашения.
Прижав Ольгу за локоток к себе покрепче, — ему казалось, что от усталости женщина покачивается на своих высоченных шпильках, норовя упасть или подвернуть ногу, что и то, и другое было одинаково плохо, — он все же повел ее вниз, где были каюты.