Виталик и без ее слов прекрасно помнил, какой сегодня день недели. К чему она интересно клонила?
— Так вот, в субботу я приглашена на яхту к моему хорошему знакомому, — продолжила Людмила Ивановна. — Там и поговорим. У нас будет время все обсудить.
— Но я не приглашен на яхту к вашему знакомому, — хмыкнул Виталик. Неплохо еще бы знать, кто он.
— Это не проблема. Обеспечить приглашение на две персоны в моих силах, — ответила Людмила Ивановна. — Но лично я хочу лицезреть тебя рядом с Танечкой. Второй персоной должна быть именно она. И не вздумай обмануть меня, прийти с другой — я прекрасно помню, как выглядела девушка. Сама тебе фотографии передавала.
Она умолчала, что и Жанна Марковна будет на яхте. Уж она-то всяко свою подопечную опознает.
— Но… — попытался отказаться Виталик.
Он не успел сообщить мамочке, что у Танечки нога в гипсе будет находиться еще довольно долго. Какая ей яхта?
— Возражения не принимаются, — перебила его Людмила Ивановна. — Повторяю, приглашение будет на две персоны. Не вздумай не прийти. Иначе на помощь от меня можешь не рассчитывать.
«Все, мне хана!» — выдохнул Виталий, услышав в трубке короткие гудки. Если предположить, что случится чудо, и Танечку ему удастся уговорить, то за два те дня, что остались до поездки, она совершенно точно не выздоровеет.
— Что делать? Что делать?
Виталик подскочил с места и нервно заходил по комнате. Он запустил руки в волосы и вцепился в них так, словно собирался их выдернуть все разом. Потом дошел до шкафа и постучал об него головой, но осторожно, без членовредительства — синяков на лице ему не надо.
— Это не проблема, — проговорил он вслух, повторяя слова Людмилы Ивановны ее интонациями. — Это не проблема — не из таких передряг выкручивались. Ну, не поможет мне Людмила Ивановна, и что? Что случится?
Он прекрасно понимал, что смог бы обойтись и без ее связей, но ссориться с мамочкой совершенно не хотелось — прекрасно помнил, чем обернулась для него последняя с ней размолвка. Ведь и повздорили тогда совсем слегка, чуть-чуть. Ну приревновал он ее тогда, когда она всю ночь где-то прошлялась, заявившись в бунгало под утро. Он не захотел выслушивать ее оправданий.
— Зря позвонил ей, — гневно топнул ногой Виталик. — Хотел, как лучше, а получилось, как всегда.
От шкафа он вернулся снова к дивану и размаху плюхнулся на его. Его сумка из кожи под крокодила подскочила на диване, упала на самый край, а все ее содержимое высыпалось на пол.
Виталик и сумку в довершение спихнул ногой — собирать так все сразу.
— Надо выпить коньяка, успокоиться, — провел он рукой несколько раз по груди. — Поразмыслить о всех «за» и «против» моего непоявления на яхте.
Он поднялся на ноги, придвинул к дивану журнальный столик, который до этого благоразумно отодвинул к стене — не хватало потом стекло собирать по всей комнате, в гневе он бывал суров, — и отправился было на кухню за бокалом и бутылкой. Но тут его взгляд упал на фотографию Танечки, вылетевшую из сумки.
— Оленька, — прошептал он обрадованно. — У меня теперь есть Оленька.
Но тут же снова погрустнел.
Во-первых, девушку надо уговорить подстричься, как Танечка, точнее никак. Во-вторых, надо ее как-то уговорить одеваться, как Танечка. С этим этапом он легко справится — девушка актриса, и уговорить ее изобразить другого человека почему-то ему казалось делом несложным.
А вот дальше…
Вдруг она не захочет отправиться с ним в путешествие на яхте? Предположим, из этой ситуации он бы выкрутился. Позвонил бы мамочке перед самым отплытием, и продемонстрировал Танечкину ногу в гипсе, а затем с чистой совестью отправил девушку домой, сочтя свою миссию выполненной. Пусть дальше Людмила Ивановна проверяет, что госпожа Печкина на больничном — здесь он чист.
— Кстати, — обрадовался Виталик. — А почему нет?
Но может случиться и другое развитие событий: — Людмила Ивановна не примет ее отказ, чтобы удостовериться, что их отношения хоть как-то двигаются в нужном направлении. С мамочки станется.
— Надо заранее провентилировать у Людмилы Ивановны, — сделал пометку Виталик.
Он снова набрал ее номер — одна мысль о коньяке возымела свое действие. А что будет, когда он выпьет?
— У госпожи Печкиной нога в гипсе, — сразу выдал Виталик.
— И что? — не поняла его Людмила Ивановна.
— Что-что? — Виталик сделал вид, что обиделся. — Человек ходить не может. Моя домработница за ней ухаживает.
Секунд тридцать в трубке стояло гробовое молчание — Людмила Ивановна, видимо, обмысливала, как поступить в этой достаточно нестандартной ситуации. Она не извергниня какая-нибудь, чтобы требовать от Виталия невозможного.