Вадим хмыкнул и, усмехнувшись, потер тыльной стороной ладони подбородок — так обычно ему подавали маячок, если партнер блефовал.
— И я о том же, — сказал Виталик. — На слух работаю. Мне кажется, ты об этом несколько запамятовал. Голосок твой сладкий не те интонации стал выдавать.
— Захотел убедиться, что ты — это ты, — снова хмыкнул Вадим.
— Убедился? — спросил Виталик. — Что дальше? В карты я больше не играю.
Они не были знакомы лично до встречи на яхте, но о похождениях друг друга были много наслышаны.
— Лжешь, — опять хмыкнул Вадим и налил в бокалы коньяка. — Я видел, как ты свой проигрыш ровно по семь пятьсот, разделил между дамами, чтобы никому не было обидно. Копеечка в копеечку. Это ты называешь «не играешь»?
— Случайно получилось. Мастерство не пропьешь, — фыркнул Виталик. — Я сейчас швейные машинки настраиваю, на кошках, так сказать тренируюсь.
— Мила сослала? — поинтересовался Вадим.
— Определила, — кивнул Виталик. — Сказала, что за Танечкой я буду, как за каменной стеной. А что мне еще надо?
Вадима так и подмывало спросить, а куда тот потратил миллионы из саквояжа. Но и без ответа Виталия прекрасно понимал, начни он их тратить, сразу бы вышли на не него секунданты Заики. Кто-нибудь да донес бы. Так же, как и играть в карты — таких катал, как Виталий, не так уж и много. И пусть лицо он сменил, но руки, манеры, голос остались прежними — горбатого могила исправит. Лежат лямы в потаенном местечке до лучших времен. Долежались бы. А то знавал он одного старичка из Одессы — старыми, еще до реформы шестьдесят первого, несколько чемоданов хранил.
— А какая она эта Танечка? — спросил Вадим, так как спросить что-то надо было. Вопрос давно вертелся на языке.
Хмыкнув, Виталик кинул на стол фотографию девушки, которую совсем недавно предъявлял бармену на опознание, так сказать…
— А-а-а, — многозначительно протянул Вадим.
Лучше бы ничего не говорил, а промолчал — Виталик сразу понял, что ни девушку, ни ее двойника тот никогда не встречал. Где ложь, а где правда, по голосу он определял не хуже полиграфа. Вот только с Оленькой почему-то этот фокус не прокатывал. Наверное, слишком мало с ней общался. Хотелось больше. Поговорил бы по душам, как с Вадимом, тоже узнал бы всю ее подноготную. А с мамочкой вообще было просто — она всем и всегда лгала, как и ее подруги — Ольга Шевелева и Жанна Триш.
Ольгу за ложь наказать еще можно — она любила в карты поиграть, мнила себя мастером, в вот двух клуш — Жанну и Людмилу — на деньги не развести, уж больно они осторожны. Хотя тоже можно, если узнать их слабые места.
— Узнаешь что-либо про девушку, сообщи мне, — попросил Виталик, убирая фотографию. — Я и мамочку попросил об этом. В долгу не останусь — информация, особенно ценная, денег стоит.
Вадим удивленно выгнул брови. Ему казалось, что простых людей не могут окружать тайны. Оказывается, он ошибался.
— А Танечку кто подогнал? — спросил Вадим.
— Гадалка Жанна Марковна Триш, с которой мы в картишки перекидывались в выходные на яхте, — Виталик расхохотался. — Она у нее венец безбрачия снимала. И все неудачно. А тут я, строптивый, подвернулся. Я с мамочкой накануне поссорился — она мне отставку дала. Терпеть не могу, когда мне нагло врут, а тут, что ни слово — то ложь. Я должен был с Танечкой как бы случайно встретиться, имидж гадалки госпожи Триш поддержать. Все прошло просто отлично, о таком блефе можно было только мечтать. Но что-то мне не дает покоя. Кажется порой, что у госпожи Печкиной ни один туз в рукаве припрятан. Не так она проста, как кажется на первый взгляд.
— Тебя беспокоит только это? — усмехнулся Вадим. — Твои «кажется»?
Виталик неопределенно пожал плечами. По-хорошему, давно надо было прекратить этот бессмысленный разговор, вернуться на исходную точку и расстаться. Но что-то не давало ему остановиться. Заставить лоха поверить, что у него хорошая карта, а не две фоски. Только вот Вадим не сказать, чтобы был лохом.
Они выпили и съели по половине персика.
— У нас еще полчаса, — сказал Вадим, взглянув на часы. — Если есть что сказать, говори.
— Иди на кинки-вечеринку с мамочкой, — подмигнул ему Виталик, — и ни о чем не печалься. Пока ты ей не надоешь, она тебя никому не отдаст. Она брезглива — если изменишь ей, считай, что все пропало, больше в постель не возьмет. И еще…
Виталик поднялся, плеснул себе в бокал коньяку буквально на глоток и сразу залпом выпил.
— Секунданты Заики не за мной гонялись. Подумай об этом…
Он развернулся и быстро вышел из комнаты, оставив Вадима одного, размышлять над сказанными им напоследок словами.